Трезвый, педантичный и деятельный за письменным столом, он мог вдруг отдаться совершенно иррациональным, романтически запутанным мыслям, подобно зеленому школяру, который блаженствует в придуманном мире. Вилигут, который промышлял в СС под псевдонимом Карл Мариа Вейстор, стал для Гиммлера личным Распутиным. Он мог в любое время зайти в кабинет шефа СС и истолковать смысл своих «воспоминаний». Он занимался руническими письменами, готовил по поручению своего шефа трактаты по космологии и мифологической поэзии или набрасывал текст того самого «Отче наш», что был найден в бумагах Гиммлера. Он имел право снаряжать экспедиции на поиски доисторических религиозных центров «древнегерманской религии» (Ирминсул), которую сам сочинил, используя старинное предание о священном саксонском «древе жизни» — ясене.
Он планировал также строительные работы в замке Вевельбург и вокруг него. Замок в сеансах «ясновидения» представал перед ним как исторический бастион, о который разбились войска гуннов с Востока, что с позиций историографии является совершенной глупостью.
Однако Гиммлер был помешан на Велигуте-Вейсторе и поручил ему разработать эскиз «почетного перстня СС». Очевидно, Вилигут выполнил это задание успешно, поскольку его хозяин остался доволен им. Отныне новый почетный перстень СС, одобренный Гиммлером, имел кроме изображения рун победы, свастики и черепа группу рунических знаков, означающих мудрость рода Вейсторов.
Специальным циркуляром Гиммлера было определено, что впредь почетные перстни погибших на полях сражений эсэсовцев будут отправляться в замок Вевельбург для хранения «на вечные времена». В конце войны ларь с этими перстнями, по-видимому, попал в руки солдат союзнических войск, и они переправили его за океан как очень ценный и редкий сувенир.
Разоблачение «гуру» началось в ноябре 15938 года, когда адъютант Гиммлера Карл Вольф вернулся из Зальцбурга, куда он ездил, чтобы повидать супругу шарлатана Мальвину. Она и рассказала посланцу, что супруг в свое время многократно угрожал ей смертью, за что был изолирован от окружающих в закрытой лечебнице для душевнобольных. И хотя Гиммлер принял к сведению тщательно скрываемую тайну из прошлого «ясновидца», но на первых порах никаких действий по отношению к нему не предпринимал. Его спиритическое влияние на Гиммлера было еще слишком велико, и это несколько отдалило развязку.
Однако постоянные злоупотребления алкоголем и другие, в том числе деликатного свойства, проделки учителя положили конец терпению шефа СС. Так, например, Вилигут сообщил молодой и красивой женщине по имени Габриэла Дехенд, хорошо знакомой Гиммлеру, будто тот хочет, чтобы она родила ребенка от него, «ясновидца». Это, мол, дело большой важности и является высокой честью лично для нее. Но Габриэла решительно отказала старику. Более того, пришла к Гиммлеру и пожаловалась на наглеца. И только тогда шеф СС, наконец, прозрел. Приказа на зачатие ребенка от «ясновидца» он никогда не давал. А 28 августа 1939 года, за три дня до нападения на Польшу, эра Вилигута закончилась выходом из рядов СС. Гиммлер попросил его сразу вернуть перстень с изображением черепа, кортик и меч, которые тот взял на хранение как последний знак былой привязанности к нему.
С началом войны быстро расширился круг задач и обязанностей Гиммлера. Гитлер, который всегда подтрунивал над романтическими и оккультными слабостями своего самого ревностного исполнителя приказов, теперь нуждался в нем больше, чем когда-либо. Неясное видение жизненного пространства на Востоке, которое для начала надо очистить от коренного населения, а потом — германизировать, кажется, начало наконец-то приобретать конкретные формы. Сотрудники Гиммлера принялись за разработку планов, чтобы как можно дальше передвинуть на Восток границы германского государства. В результате этих потуг родился «Генеральный план Восток» 1942 года, который предусматривал голодную смерть 30 миллионов человек в Польше и западных областях Советского Союза. А вместо них появятся немецкие переселенцы, которые, проживая в «военизированных поселениях на завоеванных землях, должны будут заботиться о безопасности новых германских границ».
Уже во время нападения на Польшу Гиммлер и Гейдрих приступили к осуществлению первых мероприятий по сокращению численности «восточных народов». На первых порах эпизодически, без четкого плана их команды готовности устраивали облавы на евреев и представителей польской интеллигенции. Иерархия прохождения приказов оставалась по-прежнему неизменной. Гитлер в личном общении с шефом СС давал лишь общие указания по основным направлениям, а Гиммлер превращал их в конкретные приказы своим подчиненным офицерам. При этом взаимоотношения между этими главными игроками были далеко не безоблачными и не отличались тесным, дружеским взаимопониманием, хотя еженедельные киножурналы новостей силились убеждать миллионы немцев-кинозрителей в обратном.
Каждый вызов к фюреру становился для Гиммлера тяжелейшим испытанием его морально-психологического состояния. Массажист Керстен и Вольф, его начальник штаба, в унисон утверждают, что Гиммлер всегда очень боялся встреч с Гитлером.
Керстен в показаниях для протокола свидетельствовал: «Никто, если не видел своими глазами, не поверит, что человек с такими властными полномочиями, какие были у Гиммлера, мог испытывать страх каждый раз, когда его вызывал Гитлер. А как он радовался, будто после экзамена, когда снова все проходило гладко или при этом даже получал похвалу».
Это была почти патологическая зависимость от фюрера. Когда Гиммлер говорил своим подчиненным, что «фюрер всегда прав», то верил и сам в это, как в метафизическую истину, хотя, будучи самым информированным человеком в государстве, прекрасно знал, что Гитлер фактически не раз принимал тяжелые и ошибочные решения.
В подобострастии лакея образ диктатора действительно перерастал в величественную фигуру национального героя-спасителя.
В 1940 году он так воспевал хвалу Гитлеру: «Он пришел к нам, когда мы находились в тяжелейшей нужде. Он — великий светоч, какие всегда являются к германской нации, если она попадает в глубочайшую телесную, духовную и душевную нужду. Гете был такой личностью в духовной области, Бисмарк — в политической, а фюрер — во всех областях. Он призван кармой мирового германизма вести борьбу против Востока и сохранить миру германский народ».
Подобные патетические гимны из уст Гиммлера не были просто пустыми словами. Для человека, верившего бреду Вилигута, россказням про «три солнца» и «космический лед», превознести, как бога, своего фюрера не составляло большого труда. К тому же безмерное восхваление утоляло его глубоко укоренившуюся потребность в личной стабильности, ориентации и безопасности, которая, как отмечало его окружение, особенно заметно проявлялась в нем в первые годы жизни с женой, значительно старше его по возрасту.
Стремление равняться на Гитлера заходило так далеко, что он, как утверждал бригадефюрср СС Вальтер Шелленберг, даже подражал дикции и речевым ударениям фюрера.
В конце сентября 1939 года, когда бои за Варшаву еще продолжались, Гиммлер предпринял инспекционную поездку по захваченной Польше, в ходе которой посетил несколько населенных евреями поселков. В то время из 35 миллионов граждан Польши 3,3 миллиона человек составляли евреи. Это была наивысшая в мире доля евреев от общего количества населения страны. Закоренелый антисемит Генрих Гиммлер столкнулся здесь с проблемой, решение которой мог поручить только войскам СС.
