Специальные команды СС совместно с «летучими полевыми судами» отлавливали дезертиров за линией фронтов, которые разваливались один за другим. Тысячами их вешали с табличками на шее на сухих деревьях и фонарных столбах. Гиммлер как командующий группами армий сперва на Северном Рейне, а затем на Висле был вынужден по воле Гитлера проявить жестокость по отношению к «внутреннему врагу». Однако его мечта о нерушимом солдатском братстве не осуществилась, поскольку катастрофа была уже на пороге. Его оба фронта развалились так же, как фронты других командующих армиями вермахта. Гиммлер был снят с должности командующего армиями и уехал в клинику Хоэнлихен под Берлином.
Вместе с «Зайкой» и двумя детьми он коротал гам время в глубокой депрессии. Все разваливалось на глазах. Его бред превратился в пустые фразы, элитарные претензии войск СС — в прах. Из-за нехватки пушечного мяса все «расовые» критерии приема в СС были выброшены на свалку.
Под эгидой победных рун и «Мертвой головы» сколачивались на скорую руку боевые части из славян и мусульман, то есть, говоря языком Гиммлера, из «недочеловеков». Даже его самые сокровенные убеждения подверглись сомнениям. В разговоре с Керстеном он сожалел, что вел борьбу с церковью, потому что она в конечном счете оказалась сильнее, чем можно было ожидать. Человек, который собирался после «конечной победы» «безжалостно» свести счеты с христианством, приказал теперь освободить из концлагерей всех 27 священников при условии, что после войны они будут молиться за него. 20 апреля 1945 года Гиммлер отправился в Берлин на встречу с Гитлером.
Советские войска уже подошли к черте города. Последний день рождения фюрера превратился в сцену сборища привидений. Гиммлер попрощался со своим хозяином и ментором, который внешне больше напоминал свою тень. Но даже перед крушением империи шеф СС оставался по-прежнему в плену рабской зависимости от своего господина.
В бункере под рейхсканцелярией не было произнесено ни единого возражения или требования прекратить наконец продолжающееся кровопролитие. Вместо этого Гитлер многословно распространялся о возможном скором переломе в ходе военных действий, хотя уже и без былой убедительности. А гром орудий советской артиллерии создавал приглашающий акустический фон его бредням. И только на обратном пути в Хоэнлихен Гиммлер неодобрительно высказался в том смысле, что «все там, в бункере, потеряли рассудок».
Вечером того же дня после встречи с Гитлером он еще принял одного необычного посетителя. Норберт Мазур, представитель всемирного еврейского конгресса, сумел проскочить на своем самолете через воздушное пространство, контролируемое союзниками, чтобы провести переговоры с палачом своего народа. Гиммлер приветствовал Мазура с неожиданным дружелюбием: «Добро пожаловать в Германию, господин Мазур! Пришла пора, когда вы, евреи, и мы, национал-социалисты, должны отбросить топор распрей в сторону».
Мазур сдержанно ответил: «Слишком много крови разделяет нас, чтобы это сделать. Но я надеюсь, что наша встреча спасет жизни многих людей».
Мазур положил перед ним списки в надежде хотя бы этих людей освободить из концлагерей, среди которых значились 1000 еврейских женщин из Равенсбрюка и голландские евреи в Терезиенштадте. Гиммлер проявил готовность пойти навстречу, заявив, что все узники, перечисленные в списках, будут, естественно, освобождены живыми, так как теперь их больше не «эвакуируют», то есть не уничтожают.
Эта вечерняя встреча стала кульминационным пунктом в тайных потугах Гиммлера использовать жизнь находящихся в его власти евреев в качестве козырной карты для переговоров. Еще в прошлом году, руководствуясь циничным девизом: «Кровь за товары», он предлагал живых людей в обмен на твердую валюту и армейские грузовики. Гиммлер все еще надеялся на переговоры с Западом о сепаратном мире. Это свидетельствует о беспрецедентном отрыве от реальной действительности, когда, как казалось, Гиммлер продолжал твердо верить, что именно он есть тот человек, с которым Запад готов иметь дело. Неужели главный эсэсовец все еще находился в плену своих бредней? Или после долгих лет обладания громадной властью просто утратил здравый смысл? А может, им руководил голый страх перед грядущим крушением?
Его попытки устроить переговоры с Западом все-таки окончились тем, что несколько десятков тысяч евреев действительно избежали истребления, тогда как сотни тысяч других во время маршей смерти или жестокой «эвакуации» лагерей не смогли дожить до окончания войны.
Его стремление к контактам с Западом послужило причиной полного разрыва с Гитлером, так как 28 апреля радио Лондона публично огласило мышиную возню шефа СС с целью возможного заключения сепаратного мира. Гитлер в своем бункере пребывал в ярости из-за «самого коварного предательства в мировой истории» и сразу лишил всех постов своего «верного Генриха».
Но распоряжение фюрера не успело застать Гиммлера на месте. Ив то время как Гитлер эффектно покончил с собой глубоко под землей в Берлине, его верный пес целеустремленно спешил на север Германии, где безуспешно попытался предложить свои услуги правительству Деница, чтобы как-то влиять на ход событий в последние дни дышащей на ладан империи.
Еще 19 марта 1945 года Гиммлер клялся, что он и его войска СС, скорее, все до одного примут смерть в бою как «восточные готты у Везувия», нежели сложат оружие перед врагом. Однако конец неумолимо приближался, и героическая стать вдруг полностью утратила свое величие. Рудольф Гесс, один из его последних приспешников, потерял дар речи, когда рейхсфюрер заявил ему, мол, самое лучшее, что можно еще сделать, — это «раствориться в серой массе вермахта». Сие означало окончательное крушение преступного учения, которому присягали войска СС.
Великий магистр смерть презирающего бреда сам задрожал от страха перед ней, утратив всякий человеческий облик. Он превратился в жалкое ничтожество. Для многих его последователей мир перестал существовать. Несколько десятков эсэсовцев пошли на самоубийство, узнав о «предательстве» Гиммлера.
В Богемии группа офицеров СС развела ночью большой костер и, выстроившись в ряд, запела свою песню клятвы: «Когда все предают…», а затем все участники шабаша добровольно покончили с собой.
А между тем их бывший шеф сбрил усы, надел на глаз повязку и втиснулся в мундир фельдфебеля тайной полевой полиции. С документами на некоего Генриха Хитцингера, который был приговорен к смерти фрайслерской палатой народного суда, Гиммлер пустился 20 мая 1945 года в бега от собственного прошлого в сопровождении своих тоже переодетых адъютантов. Конечная цель их путешествия — Южная Германия, где Гиммлер намеревался дождаться момента, когда понадобится западным державам для борьбы с большевизмом.
Однако далеко они не ушли, так как военнослужащие тайной полевой полиции, которые совершили много преступлений на Востоке, подлежали обязательному задержанию союзническими войсками. Советский патруль задержал всех троих беглецов, однако позже передал их англичанам. Советы не разобрались в своем улове, а Гиммлеру это было на руку, потому что попасть под покровительство «братского германского народа» было безопаснее.
