Буркхардт встретил человека со сложившимся мировоззрением. Противник был четко определен, сомнений в этом отношении у Гейдриха никогда не возникало. Он был абсолютно убежден в том, что его дело правое. А кто так думал, мог целыми днями за письменным столом подписывать приказы на расстрелы, а после работы быть верным и заботливым отцом семейства — поистине новый тип преступника с чистой совестью в своем сознании, бдительным оком следящего за врагом.
В серии статей для журнала «Черный корпус» под общим заглавием «Трансформации нашей борьбы» осенью 1935 года Гейдрих сокрушался, что «часть немецкого народа уже теперь, после двух лет национал-социалистической революции, становится абсолютно равнодушной по отношению к евреям». И далее: «Но организация СС видит в евреях упорное и неизменное стремление к своей цели, которая всегда означает только одно: завоевание господства над миром и уничтожение нордических народов». В этой мировоззренческой схватке, по мнению Гейдриха, нужно проявлять жесткость. «Ведь если мы, национал-социалисты, не выполним нашу историческую задачу, потому что проявляли излишнюю объективность и человечность, то, несмотря на эти смягчающие обстоятельства, нас не простят; Приговор будет прост: перед лицом истории они свою задачу не выполнили».
Поэтому теперь нет больше «врагов государства», а есть только «враги народа» — расовые враги.
В 1936 году Гейдрих сформулировал: «Движущие силы противника остаются неизменными: мировой иудаизм, мировое масонство и в значительной мере политическая чиновно-клерикальная бюрократия, злоупотребляющая религиозными вероисповеданиями».
Гейдрих смотрел на еврея как на «смертельного врага» всех нордически ведомых и расово-здоровых народов. «Его (еврея) цель была и остается господство над миром с помощью более или менее, видимой правящей верхушки. Для достижения этой цели хороши любые средства и организационные формы, независимо от того, насколько эта верхушка выглядит глупо и смешно. Путь этот остается всегда неизменным».
Как свидетельствует вдова Гейдриха, ее муж «был глубоко убежден в том, что евреи должны быть отделены от немцев. В его глазах евреи были безродными хапугами, цель которых добиваться для себя выгод и в конечном счете присосаться, подобно пиявкам, к телу чужого народа».
В многочисленных разговорах он разъяснял ей, что «антисемитизм — это не политика, а медицинская проблема». Вот свидетельство Лины Гейдрих: «Евреи не мешали Рейнгарду ни в политическом, ни в общественном плане. Они казались ему и мне в душе и в психике невыносимыми».
Ясно, что кто так говорит, — преступник по убеждению. Опираясь на исследования историка Михаэля Вильдта, Ральф Джордано пишет: «Гейдрих был прототипом такого нового человека, какого хотел иметь национал-социализм. Он был главным героем поколения рока. Более нечеловеческого больше нельзя было придумать. Все было возможно, лаже истребление миллионов людей».
Одной только внешностью — долговязый, светловолосый и атлетически сложенный — Гейдрих «олицетворял тип нового человека, которого расовое учение национал-социализма обожествляло как идеал. Гейдрих был совершенством для тех, кто должен был следовать за национал-социализмом».
Мир Гейдриха просто кишел врагами, которых он, действуя, как «девка по вызову», или, того хлеще, — «помойка империи», должен был устранять. Об этих «косых князьях», порой называемых им «вредителями», «идеальный национал-социалист» Гитлера должен был знать все.
«Чем ближе я познавал этого человека, — писал шеф внешней разведки СД Вальтер Шелленберг, — тем больше он напоминал мне хищного зверя: всегда начеку, всегда чует опасность, недоверчив ко всему и вся. При этом он был одержим ненасытным честолюбием — постоянно знать больше, чем другие, повсюду повелевать. Этой цели он подчинял все».
Конкурент Гейдриха, адмирал Канарис, возглавлявший контрразведку вермахта, видел в нем «умнейшую бестию». На охоте «хищник» действовал строго бюрократически. Его служба безопасности завела громадную картотеку, которая охватывала всех евреев-эмигрантов Германии и виднейших евреев за рубежом.
«Одним из его особых талантов было умение сразу распознавать личные, профессиональные и даже политические слабости других людей, их регистрировать как в своей феноменальной памяти, так и в картотеке, чтобы позже в нужный момент ловко ими воспользоваться», — отмечал Шелленберг.
250 сотрудников Главного архива службы безопасности получили от Гейдриха указание собирать персональные сведения, информационные материалы и слухи о каждом, кого он относил к врагам империи или же считал своим личным соперником.
Есть сведения, что Гейдрих вел отдельные досье на Гитлера и его подручных. Особенно его интересовали неясное происхождение Гитлера, еврейский след в роду Гиммлера, любовные похождения Геббельса, распутство и коррупционные наклонности Геринга.
Того, кто так много знал, боялись даже те люди, которые в гитлеровской иерархии находились выше. Подозревая всех и каждого, Гейдрих денно и нощно просиживал за просмотром гор папок с делами, изучал досье на католиков, масонов, марксистов и евреев. Скоро он получил прозвище «Оберневерующий», который повсеместно чуял революционные происки, а при облавах на противника применял даже самые необычные методы. Как отмечал в мемуарах шеф внешней разведки службы безопасности Вальтер Шелленберг (видимо, не без его подсказки), — «Гейдрих использовал в своих целях дорогой бордель «Салон Китти» по адресу Берлинер Гизебрехтштрассе, 11, где девки из службы безопасности предлагали сексуальные услуги руководящим лицам партии, государства, вермахта и дипломатии за среднюю плату в размере 200 рейхсмарок. При этом проститутки были обязаны выуживать у клиентов ту или иную информацию. Все эти женщины прибыли в бордель из различных уголков империи, из Австрии и Польши. Возраст красоток колебался в пределах 20–30 лет, они знали кроме немецкого языка также французский, итальянский, испанский, английский, русский и польский. Некоторые владели тремя и более иностранными языками. Всех их объединяла одна общая вещь: темные пятна прошлой жизни, которые и привели их в лапы службы безопасности. В «Салоне Китти» трудились неудавшиеся студентки, женщины, имевшие за плечами не один аборт, уголовно-профессиональные проститутки, которые могли заниматься своим ремеслом в интересах нацистского государства, не боясь преследований со стороны полиции. Везде в номерах находились скрытые микрофоны, а в подвальных помещениях специалисты Гейдриха делали граммофонные записи с подслушивающей аппаратуры, установленной на этажах. Только в тех случаях, когда шеф лично появлялся для «инспектирования» в борделе, Вальтер Шелленберг заблаговременно получал настоятельное распоряжение «позаботиться о том, чтобы все технические средства были отключены».
«Салон Китти» пользовался популярностью в высших кругах национал-социалистического общества. Только в 1940 году этот бордель посетили более 10 000 мужчин, то есть в среднем по 30 клиентов в сутки. Среди них было много видных государственных деятелей, дипломатов, генералов, рейхсфюреров, министров, гаулейтеров, работников искусства. «Ассортимент» посетителей салона поражал разнообразием: от Зеппа Дитриха до Йоахима Риббентропа, от Фердинанда Мариан до Ганса Альберса, от итальянского министра иностранных дел графа Чиано до шефа «Немецкого трудового фронта» Роберта Лея. Вот только информационные трофеи были неудовлетворительны. Как правило, девицам Гейдриха не удавалось выманивать у своих клиентов важные государственные секреты. Все, за что брался Гейдрих, доводилось до конца пунктуально, последовательно и безжалостно. Если это государство доносчиков — то для всех. Если это репрессии — то без пощады. Если это «еврей» — то, по мнению Гейдриха, он должен быть полностью «устранен», неважно каким образом.
