Латвийская еврейка Розеле Гольденштейн испытала на себе бесчеловечность расстрельной команды: «Они согнали нас, детей, в кучу, чтобы расстрелять. Некоторые пытались убежать, но их убили на месте».
Розеле казалось, что наступили последние минуты ее жизни. Для нее каждый шаг, приближавший детей ко рву, был почти равен избавлению от всех страданий после долгих дней и недель неизвестного ожидания и одиночества.
«Они расстреляли мою мать, и я тоже хотела умереть. И вот, наконец-то, приходит смерть. Я знала, что встречусь с мамой».
Чудом Розеле пережила расстрел. При первых выстрелах она упала в ров. На нее наваливались тела убитых, накрывая собой неподвижно лежащую девочку. Розеле думала, что пришел и ей конец. И только позже она поняла, что еще жива. Когда девочка услыхала, как пьяные убийцы, громко распевая песни, ушли, она вылезла и спряталась.
Многие, кто чудесным образом выжил, рассказывают, что убийцы пили алкоголь перед экзекуцией, и особенно после нее. Обязательная выдача шнапса палачам была возведена в закон.
Литовец Петрас Целенка, в 1941 году помощник полицейского, сообщает: «Каждый пил до тех пор, пока не становился веселым. Нам давали шнапса столько, сколько душа принимала. А когда алкоголь начинал действовать, все становились храбрыми и начинали операцию».
На эту тему дал показания полицейский охранник Тегель, член оперативной команды 10а: «Я знаю на одном примере расстрела, когда люди службы безопасности, сделав дело, получили добавочную норму алкоголя. Мы же, охранники полиции, ничего не получили, и я помню еще, что это нас очень возмутило».
Как видно, не убийство невинных людей вызывало у них недовольство, а недостаточная мера водки, чтобы залить ею совесть. Главный виновник всех этих злодеяний, Адольф Гитлер был наилучшим образом информирован о проведении массовых экзекуций. С 1 августа вступил в силу приказ: «Все отчеты о текущей деятельности оперативных групп на Востоке должны предоставляться лично фюреру».
Распоряжение шефа гестапо Генриха Мюллера было принято к беспрекословному исполнению. Складывалась довольно нелепая ситуация, если учесть, что, с одной стороны, проведение варварских акций требовало абсолютной секретности, а в другой стороны, верх брала бюрократическая привычка документировать все преступления, вплоть до мельчайших подробностей.
В Главном управлении имперской безопасности Гейдрих постоянно находился в курсе всех происходящих событий. В Центральный архив СБ в Берлине непрерывно поступали рабочие «донесения» от его оперативных групп, тогда как расстрельные зондеркоманды безжалостно уничтожали евреев России. Он ежедневно читал такие донесения, как, например, это, поступавшее от оперативной группы «В» 19 декабря 1941 года:
«На дорогах из Могилева проведены контрольные облавы с привлечением полиции общественного порядка. Всего схвачено 135 человек, в основном евреев, 127 из них расстреляны». Расположенный недалеко от города промежуточный лагерь для советских военнопленных был, согласно донесению, «тщательно прочесан с целью выявления евреев и функционеров. Разоблачены и расстреляны 126 человек». Кроме того, в Парищах, под Бобруйском «проведена специальная операция, в ходе которой расстреляны 1013 евреев и евреек».
Цифры постоянно нарастали, складывались в сотни тысяч жертв, которые аккуратно заносились в гроссбух в Главном управлении имперской безопасности.
Несмотря на массовое истребление людей за линией восточного фронта, продолжал иметь силу основной принцип официальной расовой политики национал-социализма — изгнание евреев из Европы. «Евреи — это заложники человечества», — заявил Гитлер хорватскому маршалу Кватернику 21 июля 1941 года. Куда их отправить, в Сибирь или на Мадагаскар, — не имеет значения. Вопрос оставался открытым, поскольку все еще не было ясно, как конкретно должно проводиться в жизнь «окончательное решение». Обсуждались многие варианты, но с каждым днем росла необходимость принятия ясного решения. К этому времени обстановка в еврейских гетто в «Генерал-губернаторстве» драматически накалялась.
«Есть опасение, что этой зимой будет невозможно прокормить всех евреев», — писал штурмбанфюрер СС Рольф-Гейнц Хепнер, начальник филиала службы безопасности в Познаньском воеводстве 16 июля 1941 года референту по еврейским вопросам в ГУН Б Адольфу Эйхману. Здесь имелось в виду гетто в городе Лодзь, который к тому времени уже стал территорией империи.
«Следует серьезно взвесить, не является ли самым гуманным решение освободиться от евреев, не способных к труду, с помощью какого-нибудь, быстродействующего средства. Во всяком случае, это было бы приятнее, чем обречь их на голодную смерть».
«Генерал-губернатор» Ганс Франк решительно отверг предложение о создании новых гетто в Польше, поскольку «в соответствии с четким заявлением фюрера от 19 июня этого года все евреи в обозримом будущем будут удалены- из генерал-губернаторства, которое должно сыграть лишь роль своего рода промежуточного лагеря на пути их следования в предрешенные «резервации» по ту сторону Урала..
В то время, когда на занятых нацистами территориях полным ходом шло массовое истребление людей, Гейдрих находил свободное время для занятий спортом. В августе он принял участие в первенстве Германии по фехтованию в особом имперском классе «Лучшей дюжины». А в декабре, когда вермахт увяз под Москвой в суровую русскую зиму 1941 года, Гейдрих фехтовал против Венгрии на чемпионате стран-сателлитов и стал лучшим немцем-победителем. Он, как правило, тренировался каждое утро, с четырех до шести часов.
Уже с начала 1941 года Рейнгард Гейдрих трудился над разработкой обширной программы по депортации всех евреев Европы на Восток. Теперь, когда победа, казалось, близка, приближался и день, когда Гитлер начнет заключительную фазу «окончательного решения». К этому моменту, «к неотвратимо грядущему окончательному решению еврейского вопроса» по Гитлеру Гейдрих хотел быть в полной боевой готовности. В зените обманчивой уверенности в собственной победе он поручил своему подчиненному, «референту по еврейским вопросам» в ГУ И Б Адольфу Эйхману подготовить документ, который затем был подписан Германом Герингом 31 июля 1941 года.
Этим актом Геринг, которому было поручено еще в 1938 году «полное решение еврейского вопроса», уполномочивал, в свою очередь, Гейдриха «принимать все необходимые меры для полного решения еврейского вопроса в пределах сферы германского влияния в Европе». Таким образом, холокост, который начали на Востоке оперативные группы массовыми расстрелами евреев, должен был теперь перекинуться на территорию Западной Европы и даже во французскую Африку. Гейдрих застраховал себя «полномочиями», данными ему Герингом. Они «возвели» его в ранг «верховного комиссара по еврейским вопросам» на всей территории Европы. Отныне Гейдрих становился ответственным за решение одной из главных задач самого Гитлера.
Лина Гейдрих утверждала после войны, что она «неоднократно» просила мужа оставить свою «профессию». В ответ на это он якобы сказал: «Ты этого не понимаешь. Я должен это сделать. Только я один могу справиться. Другим такое не под силу».
