Тяжело раненного Гейдриха доставили в больницу Буловка, что находилась буквально в нескольких километрах от места покушения. Начались операции. В тот же день профессор Вальтер Дик сообщил радиограммой Гиммлеру о состоянии Гейдриха после покушения: «Рваная рана в нижней части позвоночника без нарушения спинного мозга. Металлический осколок, раздробив одиннадцатое ребро, вскрыл грудную полость, пробил диафрагму и застрял в селезенке. Входное отверстие раны сильно загрязнено щетиной и волосами, очевидно, из набивки мягкого сиденья автомашины. Опасность: плеврит с нагноением, воспаление брюшины. В ходе операции удалена селезенка».
Из Берлина прибыли личные врачи Гитлера и Гиммлера. Чешским докторам, которые занимались раненым с первых минут после покушения, теперь запретили приближаться к Гейдриху. Профессору Дику закрыли доступ к нему, потому что он был пражским, а не имперским немцем. Даже перед операционным залом давал о себе знать расовый бред СС.
Сообщение из Праги привело штаб-квартиру Гитлера в шоковое состояние. Гитлер был вне себя от ярости. В срочном распоряжении он назначил за поимку террориста один миллион рейхсмарок вознаграждения. В специальном приказе Гитлера говорилось: «Все, кто оказывает какую-либо помощь преступникам или знает об их месте нахождения и не сообщает полиции, будут немедленно расстреляны вместе со всеми членами своих семей». И далее: «В качестве карательной меры возмездия арестовать 10 тысяч подозрительных чехов или тех, которые являются политически неблагонадежными, а тех, что уже находятся под арестом, отправить в концлагеря и расстрелять!»
Началась невиданная кампания по розыску и поимке заговорщиков. На всей территории «протектората» было введено чрезвычайное положение, а также комендантский час с 21.00 вечера до 6.00 утра. Прекращалось движение поездов и всех средств общественного транспорта. Были закрыты театры и кино, кафе и рестораны. На улицах городов воцарилась призрачная пустота. Там можно было увидеть лишь патрули вермахта и полиции.
Затем около 22.00 началась, вероятно, самая крупная розыскная операция в истории Европы. Люди в мундирах обыскивали каждый дом. Искали, в буквальном смысле этого слова, иголку в стоге сена. И ничего не нашли.
В течение недели Гейдрих боролся со смертью. 4 июня 1942 года заместитель «имперского наместника», шеф политической полиции и службы безопасности, лицо, ответственное за «окончательное решение еврейского вопроса», умер от травматической инфекции, как было записано в больничном регистре.
Когда Гиммлер подошел к гробу Гейдриха, то вспомнил строки из оперы своего отца «Маленький шарманщик»: «Да, мир — это шарманка, которую крутит сам господь Бог. И каждый должен плясать под ту мелодию, которая именно для него запечатлена на валике шарманки».
Несмотря на неограниченную власть над другими, усопшему не дано было права решать свою собственную судьбу. Распорядитель жизнью и смертью сотен тысяч людей, который всю свою жизнь боролся с «народными вредителями», отошел в мир иной, потому что «бактерии или яды, которые проникли в тело вместе с осколками и осели, прежде всего, в грудной полости, диафрагме и в области селезенки, стали быстро развиваться, что и предопределило смертельный исход».
Гитлер сравнил смерть Гейдриха с «проигранным сражением». Геббельс записал в своем дневнике в день смерти соратника: «Утрата Гейдриха невосполнима. Он был самым решительным и самым успешным борцом против врагов государства». Эйхман, узнав о смерти своего начальника во время игры в кегли в Прессбурге, потерял дар речи (по его собственному признанию) и застыл на месте, «как оглушенный».
9 июня 1942 года империя Гитлера отдала последние почести вознесенному на пьедестал героя национал-социалисту в ходе торжественной церемонии похорон в Берлине. Перед установленным для прощания гробом Гейдриха Гитлер произнес: «Я скажу только несколько слов этому ушедшему от нас человеку. Он был одним из лучших национал-социалистов. Одним из сильнейших защитников идей германской империи. Одним из величайших противников всех врагов этой империи. Он погиб, отдав свою кровь за сохранение и обеспечение безопасности империи».
А адмирал Канарис говорил срывающимся голосом о «друге», которого он потерял.
Зато обергруппенфюрер СС, командир «Лейбштандарта Адольф Гитлер», Зепп Дитрих стоял молча, как бы представляя всех противников Гейдриха, которые не проронили ни единой слезы вслед ушедшему «Оберневерующему»: «Слава богу, собаке — собачья смерть!»
Гитлер еще долго не мог успокоиться после смерти Гейдриха. Сначала он подумывал над тем, не назначить ли преемником обергруппенфюрера Эриха фон дем Баз-Зелевски, ставшего затем шефом немецких «соединений по борьбе с бандами», который в России приобрел репутацию особо жестокого исполнителя приказов начальства. Баз-Зелевски — это «залог того, что он может еще решительнее и бесчеловечнее, чем Гейдрих, расправляться с людьми и без угрызений совести идти к цели по колено в крови».
Чехи должны, понять, что «если они застрелят одного, на его место придут другие, еще похлеще, чем предыдущий».
Но Гитлер критиковал в свое время поведение Гейдриха: такие «героические жесты» как езда в открытых, не бронированных автомашинах или прогулки без охраны пешком по улицам Праги есть не что иное как «идиотизм», который не идет на пользу нации. Если «такой незаменимый человек», как подвергает себя опасности там, где это не требуется, то он, Гитлер, расценивает подобные поступки как глупость и слабоумие. Он неоднократно подчеркивал, что люди такой политической значимости, как Гейдрих должны четко понимать, что за ними постоянно ведется охота — как на дичь.
С «хищником» было покончено, но террор продолжался и даже нарастал. «Время после покушения было страшным, — вспоминает пражанин Павел Махачек. — Ежедневно издавались на красной бумаге списки с фамилиями людей, которые в этот день поддержали расстрелу по законам военного времени. Достаточно было сказать, что Гейдрих получил то, что заслужил, чтобы попасть под арест, оказаться в концлагере или быть казненным».
Месть режима была ужасна. Берлин хотел проучить чехов на примере этого покушения так, чтобы впредь другим было неповадно. Заговорщики и 120 участников чешского Сопротивления были расстреляны эсэсовцами. Оккупанты казнили в «протекторате» 1335 чехов, в том числе 200 женщин. Печальную известность получила деревушка Лидице как символ бессмысленной мести по отношению к совершенно невинным людям.
Прошел слух, что якобы жители Лидице поддерживали заговорщиков при подготовке покушения. Ранним утром 9 июня полицейские из службы безопасности окружили дома. Жителям было сказано, чтобы они шли к школьному зданию на допросы и ничего не боялись. По пути в школу 172 мужчины были «отделены» от остальных и затем расстреляны. 195 женщин этой деревни эсэсовцы отправили в концлагерь Равенсбрюк. Едва ли кто из них там выжил.
А что произошло, если бы Гевдрих остался в живых? Ведь он был предзнаменованием, символом того, что ожидало «новую Европу» по Гитлеру. Если бы «Третья империя» победила, то под пятой нацистов оказались бы 90 миллионов славян. Из них 14 миллионов нужны были немцам как рабы, около 30 миллионов подлежали уничтожению, а остальных ожидала депортация через Урал в сибирские степи. Рейнгард Гейдрих как перспективная личность мог бы возглавить войска СС и сделать все, чтобы претворить в жизнь этот чудовищный кошмар. Как прототип поколения непреклонных он был для этого предопределен судьбой.
