Сам факт этого строительства представлял собой невиданное варварство, тем более что даже, когда стала очевидной экономическая несостоятельность договора, ни концерн, ни СС не отступили от своего прежнего соглашения. Так немецкая промышленная буржуазия соучаствовала в «уничтожении людей посредством труда».
Лагерный мир и в другом отношении не был так герметично изолирован от внешнего, как это довольно долго считалось. Дело в том, что охранные части и их руководящий состав не представляли собой единой и самостоятельной военной структуры. Хотя Гиммлер еще в 1934 году пошел навстречу предложению Эйке вывести охранные подразделения лагерей из структуры общих формирований СС, чтобы подчинить их непосредственно ему как «инспектору концлагерей», однако в соответствии с военными планами Гитлера скоро на повестку дня встали новые задачи, в том числе и вне территорий, огражденных колючей проволокой.
В октябре 1939 года полководец утвердил создание полевых дивизий СС (позже официально — «войск СС»), Этим самым значительно расширился и круг обязанностей частей и подразделений СС «Мертвая голова». Скоро из них была сформирована собственная дивизия «Мертвая голова». Уже при нападении на Польшу в 1939 году Эйке сформировал три полка СС «Мертвая голова», которые под своими знаменами вели собственную жестокую войну и за линией фронта вместе с другими «оперативными отрядами СС» уничтожали евреев и представителей польской интеллигенции. А на их место в лагерную охрану пришли эсэсовцы старшего возраста. В 1940 году войсковые соединения СС, принимавшие участие в боевых действиях в составе регулярных частей вермахта, были выделены в самостоятельные формирования, получившие название «войска СС». В них вошла также дивизия «Мертвая голова».
Формально к «войскам СС» стал относиться и лагерный персонал после его подчинения Главному управлению СС. Дивизия Эйке должна была не только усиливать боеспособность «войск СС», но и служить своеобразным полигоном на передовой для охранников лагерей, которые могли расширить ассортимент насилия и закалиться в боях, чтобы вернуться к «внутренним врагам» с приобретенным фронтовым опытом. Как установил писатель Мирослав Карны, была налажена регулярная ротация между частями СС «Мертвая голова» и боевыми соединениями СС таким образом, что свыше 60 000 эсэсовцев-фронтовиков несли службу охранниками в концентрационных лагерях. С лета 1944 года в охранные части СС стали переводиться военнослужащие вермахта, получившие ранения или относящиеся к старшему возрасту.
Исключительно большие потери в частях «Мертвая голова», вызванные непрофессиональным руководством подразделениями и дилетантством в боях, повлекли за собой острую нехватку охранного персонала. Поэтому к службе в лагерях стали привлекаться наряду с престарелыми членами общих формирований СС даже полицейские и сотрудники общественной администрации, а потом все больше этнические немцы и под конец иностранные добровольцы и местные коллаборационисты.
Кроме концлагерей империи, где большая часть заключенных гибла от холода и голода, издевательств, принудительного труда, расстрелов и смертельных инъекций, СС создали во время войны на территории Польши самые настоящие «фабрики смерти». Их единственной целью было индустриальное истребление людей (в Белцеке, Собиборе, Треблинке, Челмно). Там совершали преступления люди, которые еще в мирное время набили руку на насильственном умерщвлении неполноценных с рождения детей, неизлечимо больных и умственно отсталых взрослых («Акция Т4»). И не все из них имели членские билеты СС. Майданек и Аушвиц являлись как концлагерями, так и центрами массового уничтожения, хотя постоянно находились в ведении СС. Обе эти фабрики смерти имели в своих комендатурах около 300 профессиональных убийц, которые непосредственно управляли процессом массового уничтожения. Не в пример охранникам СС, эти нелюди были строго засекречены и находились в полной изоляции от внешнего мира, поскольку «промышленное» истребление миллионов должно было совершаться в глубокой тайне.
Концлагерь Аушвиц-Биркенау стал синонимом промышленного холокоста. Но и за линией фронтов «Плана Барбаросса», где было начато систематическое истребление с помощью расстрелов, так называемый «дикий холокост», свирепствовали не только эсэсовцы. В состав «оперативных групп», направленных в прифронтовые районы для уничтожения десятков тысяч людей, прежде всего, евреев, «Орден» Гиммлера направил лишь незначительную часть исполнителей преступлений. Складывалось впечатление, что вербовка рекрутов в «элиту СС» не была такой уж необходимой, если оказалось легко найти и других людей, готовых к совершению массовых убийств, поскольку к расстрельным командам относились подразделения, ничего общего не имевшие с СС. Здесь речь идет о батальонах полиции порядка (Орпо). К 500 полицейским порядка, которые сначала были приданы оперативным группам СС, прибавились еще 5500 полицейских сразу после нападения на Советский Союз. Эти батальоны полиции готовности, находившиеся на казарменном положении, частично состояли из людей старшего возраста, которые уже не могли быть призваны в вермахт, а также из завербованных в 1939 году добровольцев, которые, чтобы уклониться от военной службы в преддверии надвигающейся войны, решили стать полицейскими.
Офицеры и младшие командиры являлись опытными работниками полиции. Многие из них были «вполне нормальными людьми», как называет их американский историк Кристофер Браунинг в своей работе с таким же названием. Эти полицейские прошли двухмесячные курсы по подготовке к выполнению специфических задач на территории Советского Союза.
Когда они выбирали карьеру полицейского, никто из них не мог и предполагать, что наступит день, который превратит их в исполнителей преступной оккупационной политики. Тем не менее они смирились с системой планомерной ликвидации «врагов государства». Чтобы лучше координировать «взаимодействие» СС и частей полиции, Гиммлер и Гейдрих придумали специальную должность «старшего фюрера частей СС и полиции».
Этому начальнику стали подчиняться и командиры оперативных групп СС на фронтах. Одним из них был начальник немецкой уголовной полиции (Крипо) Артур Небе. Хотя он имел офицерское звание СС, однако по натуре был до мозга костей полицейским.
Вообще-то, люди, которые возглавили оперативные группы СС, представляли собой странную, разношерстную горстку ликвидаторов. Одни вообще не были членами СС, другие стали ими каким-то загадочным, подозрительным образом.
Среди них были академики, некоторые с двумя докторскими степенями, чиновники министерств, протестантский священник и даже оперный певец.
Прирожденный полицейский Небе еще в годы Веймарской республики носился с навязчивой идеей не только одолеть преступность как таковую, но и выкорчевать ее с корнями из жизни современного общества.
Как полицейский, разочаровавшийся в людях, он нелестно отзывался о правах буржуазной свободы. Собственно говоря, он не был национал-социалистом по идеологическим соображениям, но в значительной мере разделял догмы партии НСДАП. Он фанатично утверждал, что преступность может быть «устранена биологически», что «уголовника необходимо лишить возможности распространять в народе свою дурную наследственность, а тем более плодить преступников». По мнению Небе, убить «нежелательную жизнь» — это не только допустимо, но исполнено здравого смысла. Как шеф имперского управления уголовной полиции он оказывал «техническую» помощь при умерщвлении инвалидов, предоставлял химические средства для отравления и удушения их смертельными газами.
