При рождении мифов охотно забывается, что в неразберихе любого боя едва ли возможно установить, кто стрелял и сколько поразил вражеских танков или пушек. Подобные сознательные «приписки» были рассчитаны на потребу доверчивых масс и поднятие морально-боевого духа немецкого солдата. Они рассматривались как хорошее подспорье для пропаганды.
При всем сходстве поведения солдат вермахта и войск СС в боевой обстановке все же имелись и различия. Хотя доказанными считались только те военные преступления, после совершения которых среди убитых пленных обнаруживались живые свидетели или трупы жертв со следами насильственной смерти, тем не менее, во всех подобных случаях замешанными в них оказывались именно войска СС. Есть свидетельства, что в первые дни после высадки союзных войск дивизия «Гитлеровская молодежь» явно действовала в соответствии с приказом «в плен никого не брать», в девяти случаях когда солдаты СС расстреляли 115 обезоруженных военнопленных.
Доу Барри, канадский офицер, воевавший в Нормандии против немцев, предполагает: «Некоторые офицеры настаивали на том, чтобы канадские пленные были расстреляны. Эту практику они, видимо, освоили в России. Я имею в виду тех офицеров и унтер-офицеров, которые служили на Восточном фронте и думали действовать так же и здесь. Они занимали командные должности в 12-й танковой дивизии СС «Гитлеровская молодежь» и передавали свой образ мышления молодым солдатам. Брать пленных — хлопотно. Самый лучший выход из положения — быстро избавиться от них».
Удивительно еще то, что именно эта дивизия, и по некоторым позже обнаруженным следам, еще дивизия «Лейб-гвардия Адольф Гитлер» были виновны в совершении военных преступлений в Нормандии. За другими дивизиями СС таковых злодеяний не числилось. Почему вообще был дан приказ пленных не брать и почему затем отменен? Почему вопреки ему не все попавшие в плен солдаты союзников были уничтожены? Все эти вопросы до сих пор остаются без внятных и ясных ответов.
О подробностях этих событий можно всегда и бесконечно дискутировать, но факт остается фактом, 115 канадцев убиты и подобных преступлений за дивизиями вермахта не установлено. Хотя отдельные случаи расстрелов военнопленных имели место и в союзных войсках, но не в таких масштабах. К тому же эсэсовцы широко практиковали массовые расстрелы и в борьбе с французским Сопротивлением. Еще 2 апреля 1944 года под Лиллем солдаты дивизии СС «Гитлеровская молодежь» расстреляли 86 жителей деревни за то, что якобы из домов велась стрельба по проходящей транспортной колонне дивизии. Резкий протест правительства Виши был отвергнут главнокомандующим группой армии «Запад» фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом как необоснованный.
После 6 июня по всей Франции неожиданно прокатилась мощная волна покушений, взрывов на железнодорожных магистралях и нападений на немцев. Активные действия сил Сопротивления грозили замедлить переброску немецких резервов на Западный фронт. Это почувствовала на себе и дивизия СС «Империя». Ее части, находившиеся в пути к побережью Ла-Манша, попали на юге Франции в зону активного партизанского движения.
Командование дивизии, возмущенное «поистине позорной беспомощностью» местных властей вермахта, потребовало принятия самых «решительных мер». 7 июня, в порядке возмездия за убийство 40 местных стрелков в населенном пункте Тул, были повешены 99 человек. 10 июня штурмбанфюрер СС Дикман отправился с ротой эсэсовцев на поиски похищенного солдата в Орадур.
Жан-Марсель Дарту, в то время молодой человек 20-ти лет рассказывает о том, что произошло: «Нас согнали на деревенскую площадь. Там всех мужчин отделили от женщин и детей. Я поцеловал жену и мать и больше их никогда уже не увидел… Я видел, что женщин и детей повели в церковь. Нас поставили в ряд лицом к стене. Немцы спрашивали, где мы прячем оружие. У нас не было оружия, но не было и страха. Тогда они загнали нас в большой сарай и стали обыскивать. Потом вдруг солдаты начали подметать метлой пол, чтобы можно было, не пачкаясь, лечь на живот у своих пулеметов. А затем все происходило очень быстро. Началась стрельба, затем наступила тишина, жуткая тишина… Переговариваясь между собой, они подходили ближе, и вот я слышу, как заряжаются карабины: клац-клац. Эти звуки я не забуду никогда. И снова раздались выстрелы по рядам. Добивали тех, кто был еще жив. Я почувствовал ноги на моем плече, которое выступало среди тел. И снова выстрел. Он поразил Жозефа, лежавшего на мне. Своим телом он спас мне жизнь».
Дикман приказал расстрелять 180 мужчин, а более 440 женщин и детей были сожжены в сельской церкви. Преступление в Орадуре, несмотря на некоторые невыясненные обстоятельства, было настолько очевидным, что даже Объединение ветеранов войск СС в одной из своих публикаций после войны было вынуждено признать, что в данном случае командир роты стал жертвой собственных патологических наваждений.
Вскоре после этой кровавой бойни Дикман и большинство его подчиненных погибли в боях за Нормандию. Конечно, армейские соединения вермахта тоже выполняли указания о «решительных мерах», причем подавление партизан силой оружия все чаще превращалось в кровавые расправы над беззащитным гражданским населением. 30 июня 1944 года немецкий генерал, командующий 56-м резервным корпусом, констатировал: «В ходе операции по уничтожению бандитов армейские части в крайне безответственной форме занимались грабежами, насилиями и бессмысленными разрушениями. Такие постыдные действия позорят давнюю репутацию честно и достойно сражающегося солдата Германии».
Таким образом, кровавая резня в Орадуре — не единственный эпизод злодеяний нацистов, но беспрецедентный по своей жестокости. Эта констатация полностью отражает характер военных преступлений войск СС. Они не были одиноки в своих зверствах, и различие между вермахтом и войсками СС выражалось не столь явно, как это часто изображается. И все же войска СС своими злодеяниями намного превосходили соединения вермахта. Это относится как к борьбе с партизанами, так и к уничтожению военнопленных.
К 20 июля неравная борьбе на фронте с далеко превосходящими вооруженными силами союзников неумолимо стала приближаться к концу. За несколько дней перед этим ценой неимоверных усилий дивизиям СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» и «Гитлеровская молодежь» удалось отразить крупное наступление англичан на город Кан. И теперь обе эти дивизии, что называется, дышали на ладан. Командиры соединений прекрасно понимали, что окончательный разгром не за горами и сопротивление многократному материальному превосходству союзников долго продолжаться не может. Смирившись с неотвратимой перспективой поражения, главнокомандующий группой армий «Б» докладывал Гитлеру: «Держимся из последних сил, и если срочная помощь коренным образом не облегчит наше положение, остается одно — достойно умереть». Бессмысленность приказов на продолжение войны понимал не только такой военачальник как Роммель. В этом отдавали себе отчет и боевые генералы. В ночь с 15 на 16 июля Роммель встретился с командиром 2-го танкового корпуса СС Вильгельмом Битрихом, который из-за своей резкой критики был для Гиммлера как бельмо в глазу, но имел репутацию незаменимого военачальника.
Битрих негодовал: «Я знаю обстановку не только в Нормандии, господин фельдмаршал. Я знаю и то, настолько плохо обстоят дела на Восточном фронте. О каком-либо целеустремленном управлении войсками там не может быть и речи. Все, что там сейчас творится, можно назвать примитивным латанием дыр». И далее: «В верхах не осознают грозящей опасности, потому что не имеют общего представления о положении дел и не способны правильно оценивать обстановку. Я лично вижу каждый день, как бессмысленно гибнут молодые люди, потому что ими плохо руководят. Поэтому впредь я не собиралось выполнять бестолковые приказы, а буду действовать согласно обстановке».
