До сих пор не прекращаются разговоры о том, что церковь оказывала самую действенную, помощь таким беглым преступникам, как врач концлагеря Йозеф Менгеле и пособник Эйхмана Алоис Бруннер, «лучший специалист» по депортациям евреев.
Позже Худал с нескрываемой гордостью отмечал в мемуарах, что после 1945 года он «весь свой благотворительный труд посвятил прежде всего бывшим членам национал-социализма и фашизма, особенно так называемым военным преступникам… и многих из них спас от мучителей, обеспечив им побег с помощью фальшивых документов в более счастливые страны».
Неизвестно, помог ли хоть раз сам папа Пий XII какому-нибудь разыскиваемому эсэсовцу убежать на волю через «черту Ватикана», или «монастырскую черту», или он только получал об этом исчерпывающую информацию? Во всяком случае, помощь беглецам со стороны епископа Худала не вызывает сомнения.
В Италии эта помощь была многообразна и осуществлялась различными лицами и организациями, которые имели связи с высокопоставленными церковными сановниками и учреждениями Ватикана. Писатель Уки Гоньи в своем последнем исследовании приходит к выводу, что различные кардиналы, в том числе Джованни Батиста Монтини, ставший позже римским папой Павлом VI, пускали в ход все свое влияние, чтобы наладить помощь беглецам и, не скрывая неприязни к коммунизму, тем самым давали повод для ее морального оправдания: «Такие епископы и архиепископы, как Худал и Сири, определяли в конечном счете необходимое развитие событий. А священники типа Драгановича, Хайнемана и Деметера подписывали заявки на паспорта. При наличии таких неопровержимых доказательств вопрос о том, обладал ли римский папа Пий XII полной информацией об этом, не только малозначителен, но даже беспредельно наивен».
Во всяком случае, каждое удостоверение личности, подписанное служителем церкви, имело графу «религиозная принадлежность» и пометку «католик», что придавало ему более весомую значимость. С благодарностью писал из Аргентины гитлеровский летчик-ас Ганс-Ульрих Рудель: «Были и такие, кто через Альпы шел в одеждах монаха, шагая от одного монастыря к другому. Можно по-всякому относиться к католицизму, это личное дело каждого. Но то, что в эти годы было спасено от верной гибели все самое ценное, что есть в нашем народе, является незабываемой заслугой церкви и прежде всего отдельных, по-человечески великих ее служителей».
Предприимчивость церковных устроителей побегов вызывала изумление даже в самых неожиданный местах. Несмотря на то, что разведслужба США (Си-Ай-Си) именовала Драгановича не иначе, «как фашистом и военным преступником», тем не менее она пошла с ним на сделку. Американцам нужны были документы и визы для своих агентов, в исчезновении которых из Европы они были очень заинтересованы.
Драганович согласился помочь при одном условии: оформление документов на каждого агента будет стоить от 1000 до 1400 долларов США. За эту услугу служба Си-Ай-Си закрыла глаза, когда хорват выпроваживал своих усташей за океан. Еще в 1947 году разведслужба США разработала маршруты надежного отхода для своих агентов в случае провалов, назвав их «крысиной линией». Когда на Европу опустился «железный занавес», «крысиная линия» сначала использовалась для побегов агентов из Восточной Европы и той части Австрии, которую оккупировали советские войска. В Зальцбурге их встречал прекрасный организатор таких дел Джим Милано в специально отведенном для них здании. Снабженные фальшивыми документами, они затем переправлялись через границу в итальянские порты Геную или Неаполь, чтобы оттуда на пароходах убыть за океан.
«Раздобыть паспорта, бывшие в употреблении или умерших людей, не представляло трудности. Их можно было купить где угодно. Проблемой была виза», — откровенничал спустя годы в телеинтервью Джим Милано. Когда подозрительные Советы стали все больше чинить препятствий на «крысиной линии», американцы воспользовались профессиональной поддержкой Драгановича. Джим вспоминал: «Мой сотрудник как-то сказал мне: «Послушай, есть такой священник, а имеет доступ к документам Красного Креста». И действительно, тот оказался полезнейшим человеком для наших нужд. Мы его называли «добрый папаша».
В 1983 году эффект разорвавшейся бомбы произвела весть о том, что бывший шеф гестапо в Лионе Клаус Барбье находился в свое время на денежном содержании у американской разведки, а в 1951 году, пользуясь ее «крысиной линией», выехал из Европы в Боливию.
«Лионский мясник» был известен французам своими изуверскими методами ведения допросов, в ходе которых «выбивал» признания из своих жертв. Барбье погружал человека в ледяную воду, избивал плетью или дубинкой, делал болезненные инъекции, прижигал ступни ног каленым железом, ставил к стене, имитируя расстрел и вгонял им под ногти иглы. Его любимой пыткой был электрошок, причем перед включением тока электроды крепились жертве к соскам грудей или к яичкам.
Один из участников сопротивления, который прошел через эти пытки, вспоминает: «Барбье был настоящим чудовищем. Он всегда держал в руке хлыст. Он бил по всякому поводу и требовал этого от других. Допросы проводил лично. Страдания людей доставляли ему удовольствие».
Имя беглого гауптштурмфюрера СС давно значилось в списках разыскиваемых преступников как у французов, так и у американцев, когда ему весной 1947 года пришла в голову спасительная идея предложить свои услуги американцам. Обстановка этому благоприятствовала. «Холодная война» набирала обороты, отношения между Западом и Востоком быстро ухудшались. Опасения возможного коммунистического проникновения вызвали вдруг у американцев повышенный интерес к гиммлеровским специалистам полицейско-разведывательной сферы.
Джим Милано так вспоминает тогдашнюю щепетильную обстановку: «Нам просто почти ничего не было известно о русских, об их армии, об их тактике и намерениях. Неудивительно, что мы почувствовали давление на нашу разведку с требованием получения подобных сведений. Общая обстановка тогда диктовала делать все возможное, чтобы реально добывать нужную нам информацию».
Барбье обратился в армейскую контрразведку США и был сразу взят на роль платного информанта. На первых порах его главная задача заключалась в том, чтобы организовать проникновение «своих людей» в ряды коммунистической партии Баварии. Так началась роковая двойная игра, в ходе которой, с одной стороны, агенты США продолжали охоту за военными преступниками в интересах Нюрнбергского трибунала, а с другой — за кулисами в молчаливом единодушии ревностно заботились о том, чтобы «ценные» люди не предстали перед ликом своих обвинителей.
Вскоре Барбье обрел у новых хозяев репутацию «деловитого парня» и «гения допроса». Один из его новых американских коллег вспоминает: «Учитывая его большую пользу для нашей организации, мы не испытывали особых угрызений совести».
Однако, когда Франция стала все энергичнее требовать выдачи Барбье, а французские сыщики следили за каждым шагом преступника, американцы нашли элегантный выход из положения, чтобы избавиться от неудобного агента — они дали ему возможность скрыться. В Латинской Америке Барбье быстро установил контакты со старыми товарищами по совместной службе в СС, тесно сотрудничал с Фридрихом Швендтом, был советником тайной полиции Боливии. Как позже выяснилось, Барбье — далеко не единственный офицер СС, фамилия которого фигурировала в денежных ведомостях американской службы Си-Ай-Си.
