Милана привела из левады двух лошадей — белую кобылку, на которой разъезжал по Протасову, пленяя девичьи сердца, Аскольд, и пузатого вороного мерина — для Леси.
— Не бойся, он уже старый и спокойный, ему все по фигу, — сказала Милана Лесе. — Сейчас подседлаю…
Леся попятилась. Лошадь на картинке и лошадь на расстоянии протянутой руки были совершенно разными животными.
Как Лесю подсаживали на мерина, как она взвизгнула, когда он сделал первый шаг, как потеряла стремена, которые ей только что безупречно подтянули, — все это было бы занимательным зрелищем, но Лео, к большому облегчению Дмитрия, не смеялась и вообще не смотрела на непутевую кузину, а затеяла разговор с бабушкой и дедушкой.
Но она все же поглядывала на лужайку, ожидая, когда появится Аскольд.
Он появился сказочно.
Вряд ли он рассчитал эффект, само так получилось — солнце освещало его со спины, вокруг белокурой головы образовался золотой ореол, и Аскольд, ангельски прекрасный, ехал по лужайке, усыпанной ромашками, позволяя любоваться собой.
Лео усмехнулась — любопытно, какой уродине достанется этот красавчик. Она не сомневалась, что избалованного парня приберет к рукам девчонка со скромной внешностью, но с сильным характером.
— Как вы делаете этот лимонад, Таисья Артуровна? — спросила она бабушку. — Что вы туда добавляете? Я не могу понять…
— Капельку имбирного сиропа. Сама его готовлю.
— А как вы его делаете?
Лео, живя с прадедом и помогая ему принимать гостей, бывших одноклассников, научилась разговаривать со стариками и хвалить их маленькие секреты и достижения.
Митеньке не очень хотелось кататься на лошади, он поехал на конюшню, чтобы угодить Лео, и в глубине души надеялся, что удастся отвертеться от конной прогулки. Когда Таисья Артуровна увела Лео в дом, он остался на веранде, сел в плетеное кресло и сразу затосковал об оставленном в машине планшете.
— По пивку? — тихо спросил его дедушка.
Хитрый прищур означал, что у деда где-то припрятан фуфырь пива, а то и напиток покрепче.
— По пивку! — сразу согласился Митенька.
Тем временем Аскольд успокоил Лесю и отправился с ней по тропинке в объезд левады к дальней рощице. Ехали шагом — более опасного аллюра Леся бы не выдержала.
— Я за пивом в Ключевск езжу, — сказал дедушка. — Туда привозят из Горяева. У них есть «Горяевское номер раз» и «Горяевское номер два», так номер два — полный отстой, а раз — приличное. Тебя как звать?
— Дмитрием, а вас?
— Ричардом. У нас в семье такие имена, чтобы на афише хорошо выглядели. Что удивляешься — мы цирковые. Мой батя был в труппе Океанос, по паспорту он был Тимофей, на афише — Арнольд, так он добился — паспорт поменял. Лошади — это у нас потомственное, бог весть с каких времен. Батя рассказывал, что ему его дед говорил, что в роду были ямщики, знаешь, настоящие ямщики, которые еще до железной дороги, которые фельдъегерей возили и срочную почту.
— Ничего себе! — вежливо изобразил изумление Митенька, понятия не имевший, что такое фельдъегерь. — Ричард, а отчество?
— Ну так Арнольдович.
Он принес пиво, но не в пошлой пластиковой бутыли, а в кувшине, принес особые стеклянные кружки, каждая — на пол-литра, но насладиться в полной мере сам не сумел.
— Ты пей, Митя, я — сейчас! Видишь — приехали!
К дому подкатил джип, оттуда полезли трое детей — мальчишки-близнецы, явно дошколята, и девочка постарше, последним вышел отец, мужчина лет пятидесяти. Он сразу направился к столу, за которым кайфовали Ричард Арнольдович и Дмитрий.
— Тут, что ли, лошадей напрокат дают? — спросил он. — Спиногрызы совсем озверели — лошадей им подавай!
— Так ведь мы в парке детей катаем, и недорого.
— В парке им скучно. Они вашу Милану возле самого дома видели, стали спрашивать, она им наговорила! Тут, говорит, интереснее, тут на речку можно съездить. Так им все доложила — нам с матерью покоя не давали… Вот, привез.
— А где вы живете? — спросил Митенька, которому лицо мужчины показалось знакомым.
— Да на Речной, возле самого «Трансинвеста»! Оттуда сюда по прямой — километров пять до поворота на Сакрай, да два — до вас, ерунда. Чего, думаю, не съездить, хоть в уши жужжать перестанут… А я вас знаю — вы в «Трансинвесте» работаете.
— Да. Потапенко Дмитрий Анатольевич. — Митенька протянул мужчине руку.
— Кириллов Андрей Иванович. Если что — деловая древесина, строительный брус, садовые домики и баньки под ключ. — Мужчина достал и раздал визитки. — Наследники мои — Михаил, Григорий, Арина.
— Милашка, еще кружку неси! — крикнул внучке Ричард Арнольдович. — У нас тут славное пивцо, сам из Ключевска привожу, садитесь. А Милашка для малых понек подседлает, у нас для такой публики две поньки в леваде.
Лео видела из окошка прибывшее семейство, видела, как Милана выводит в летний манеж понек и учит малышей садиться в седло, но не придала этому событию значения, пока на кухню, где она сидела с Таисьей Артуровной и ее невесткой Надей, не вошел дедушка.
— На выход, дочка, — сказал он невестке, но сказал как-то особенно.
Надя, статная блондинка, достала из холодильника кусок ветчины, круг домашней колбасы, брус копченого сыра, все это стремительно нарезала, собрала большую тарелку с закуской и понесла ее гостю.
Дедушка с бабушкой обменялись взглядами, и дедушка показал бабушке большой палец. Он думал — Лео ничего не заметила. А она заметила и поняла, что неплохо бы приглядеться к тому мужчине повнимательнее.
Прадед был бы доволен — правнучка отлично выполняла его последнее задание.
Глава седьмая
Анюта уложила Феденьку и уселась перед телевизором. Не так много выпадало ей спокойных минут, чтобы просто посидеть без суеты и лишних мыслей.
На экране был американский дом, светлый и просторный, не то что квартирка, окна которой выходили в мрачный переулок. По экрану ходили улыбчивые американские женщины и плечистые американские мужчины, у каждого на лбу было написано: «Надежен, как каменная стена». На полу и в саду играли чистенькие, жизнерадостные и беспроблемные дети, с которыми не случалось двухдневного запора, как недавно у Феденьки.
Анюте хотелось в этот мир. Сюжет сериала ее не интересовал, она просто наслаждалась картинками.
Одновременно она занималась арифметикой.
Двухеврики стали размножаться чаще, в день появлялось по шесть, а то и по восемь новеньких монет. Как это у них получалось — Анюта думать не желала. Но если в день прибавляется целых шестнадцать евро, то в месяц вообще образуется гигантская сумма — четыреста восемьдесят евро, а в два месяца — чуть ли не тысяча! Очень приятно думать, что сделать с такими деньгами…
