Дядя Коля и тетя Люся очень удивились: Кречет не так уж часто наезжал в гости, и вот второй раз за вечер. Но тетя Люся первая сообразила, в чем дело.
— Нет, не возвращалась твоя красавица, — сообщила она. — Где-то носится.
— Во сколько проезжает сакрайский автобус? — спросил Кречет. Он знал, что примерно в это время идет обратный рейс из Сакрая в Протасов.
— Еще не было, — сказал дядя Коля. — Он обычно на развилке останавливается, баб из теплиц подбирает. Он тебе нужен? Поезжай туда.
Теплицы, бывшие колхозные, одно время стояли разбитые и ненужные, но обрели толкового хозяина, а Протасов и Сакрай получили свои, а не привозные, помидоры, огурцы, кабачки и зелень. Опять же, рабочие места. Десяток протасовских женщин вместо того, чтобы торговать дешевыми колготками на рынке, кормился от тех теплиц: и зарплата шла, и можно было пару помидоров домой прихватить. И что еще хорошо — сама себе рабочий график назначаешь. Тем, у кого дети и внуки, очень даже удобно. Кто-то охотнее всего трудится вечером.
Кречет поехал к развилке.
Он успел поймать автобус, поговорил с водителем. Тот сказал, что уж красную-то «Валькирию» всяко бы заприметил. То есть, ни на пути в Сакрай, ни на пути из Сакрая Лео ему не попадалась.
Значит, свернула направо или налево. Направо — дорога на Богдановку, зачем ей Богдановка? Разве что подкатить с шумом и треском, переполошить всех собак, сделать круг и вернуться? Кречет все же поехал к Богдановке. Он знал там круглосуточный ларек при дороге. Продавщица в ларьке сообщила, что такого стихийного бедствия не случилось. Никто не протарахтел на скорости в полтораста километров, ни туда, ни обратно.
Кречет вернулся к развилке. Ее можно было бы даже назвать перекрестком, поскольку дорог от нее было четыре — на Протасов, на Сакрай и на Богдановку вели вполне приличные шоссейки-двухполоски, а вот налево, если двигаться от Протасова, — что-то вроде довольно широкой и хорошо наезженной тропы через лес. На этой тропе, пожалуй, даже две машины могли бы разъехаться, хотя и с трудом. На кой она Лео, что авантюристка забыла в лесу, — Кречет понять не мог. Но если вспомнить, что тело было поднято на опушке, то можно предположить — Лео поняла в этом деле что-то такое, до чего Кречет пока додуматься не может.
Он поехал через лес. Ехал осторожно — мало ли какие сюрпризы преподнесет такая тропа.
Километра через полтора лес кончился, началось ржаное поле, дорога обогнула его, ушла на север, потом был поворот на восток. Безлюдная местность прямо кричала: тут угодья бывшего колхоза, тут борозда для картошки и свеклы — пять километров длиной. И дорога явно предназначалась для колхозных грузовиков, чтобы вывозить урожай.
Кречет задумался: что понадобилось Лео в этой местности? Он стал вспоминать, нет ли тут чего любопытного.
Вся его жизнь была связана с городом, а деревенские просторы он видел, проносясь мимо в кавалькаде байкеров.
Остановившись, он вновь вытащил на экран карту. На ней нашлось что-то вроде хутора без названия — дома, а может, и не дома, а скотоводческий комплекс с прилегающими сараями, и карта не скажет, есть ли там что живое. Подумав, Кречет поехал дальше. Он решил — когда вечер станет перетекать в ночь, бросить эту затею и возвращаться. Совесть будет чиста — сделал то, что мог, а выше головы не прыгнешь.
Дорога повернула на юг. Кречет понял, что, доверившись этой дороге, сделал здоровенный, чуть ли не в пять километров, крюк. Видимо, был какой-то способ пересечь поле по прямой, но его знали только местные жители. Карта сообщила — на самом деле загадочные строения не так уж далеко от шоссе. Это — во-первых, а во-вторых — в километре, или около того, от них была петля, которую делает старая дорога на Ключевск. Этой дорогой ходят неторопливые сельские автобусы, что останавливаются возле каждого столба, и если ехать таким автобусом от ключевского автовокзала к протасовскому, готовься трястись три с половиной часа по меньшей мере.
Кречет удивился: если Лео вдруг решила нестись в Ключевск, то почему старой дорогой, когда от заправки дяди Коли можно было без труда выехать на новую? На отличную новую, где можно классно разогнать байк?
Решив, что женскую логику все равно на трезвую голову не понять, Кречет собрался возвращаться. Он еще немного проехал вперед и ощутил естественную потребность сходить в кустики.
Казалось бы, кругом — ни души, никто тебя не увидит, но, наверно, это уже на уровне безусловных рефлексов — сойти с дороги и встать лицом к дереву. Кречет так и сделал. Но, поворачиваясь, он увидел в малиннике что-то красное. Раздвинул кусты руками — и обнаружил «Валькирию». Вот теперь ему стало совсем интересно.
Сверившись с картой и выглянув из малинника, Кречет понял, что до загадочных строений — метров триста, не больше, и там живут люди — три окна светились. Значит, Лео поехала в гости к этим людям. Но почему оставила «Валькирию» в кустах?
Он решил подождать — что из всего этого получится. Как оказалось, правильно сделал.
В смартфоне Кречета было много всякого добра, в том числе книжки. Он знал про себя, что игрушкой может увлечься не на шутку, и жалко же бросать дело, когда до победы еще минут пять, не больше. А книжку можно закрыть когда угодно. Недавно он скачал у пиратов отличную книгу о танках, с картинками, которые экран позволял разглядывать в подробностях. Как почти все в «Часовом», Кречет на досуге любил сразиться в «танчики», любил и блеснуть в разговоре знанием темы. Вот только еще не приходилось ему читать, сидя в седле байка.
Но смартфон вскоре пришлось сунуть в карман.
Трудно сказать, что именно он услышал, но подсознание четко отреагировало на изменение звукового фона. Кречет оторвался от танков и увидел, что к нему бежит человек. Было уже темновато, фонарей в лесу никто не развесил, но Кречет сперва догадался, что это женщина, потом опознал Лео.
Она убегала от погони. А гнался за ней всадник — и она могла не успеть добежать до кустов.
Кречет вышел из того возраста, когда желание пострелять затмевает рассудок. Стрелком он был опытным, метким, но доставал свой «ижик» из кобуры очень редко. Сейчас он предпочел другое оружие.
Его «харлей» с диким ревом вырвался из кустов. Кречет на малой скорости, но с максимальным шумом, ехал на всадника. И, как он рассчитывал, испуганная лошадь перестала слушаться поводьев и шенкелей. Вскинувшись на дыбы, она заплясала на задних ногах, молотя воздух передними.
Это дало Лео возможность добежать до «Валькирии».
Поняв, что она уже в седле, Кречет прекратил психическую атаку.
Он не знал, вооружен ли всадник, и не стал подставлять спину, а дал задний ход и пятился на «харлее», пока не въехал в малинник. Оттуда он наблюдал, как всадник, усмирив лошадь, шагом возвращается к своему жилищу.
Лео умчалась на «Валькирии» той же дорогой, по которой прибыл Кречет, у нее хватило ума не разгоняться на темной тропе. Кречет подумал — а не кинуться ли в погоню? И отказался от этой затеи — пусть уж фрейлен спокойно удерет. Но он сделал зарубку в памяти: узнать, что это за хутор с лошадьми, и понять, что там понадобилось Лео. А для этого следовало оставить ее в покое.
