Тут к ним подбежал мужчина в камуфляжном комбезе.
— Вы что тут встали? Отъезжайте! Посторонним тут не место, — заявил он. — Как вы через оцепление проскочили?
Анюта хотела было возразить: тут улица, все могут ходить сколько угодно. Но вдруг до нее дошло: переулок пуст, и даже бабушек с малышами в сквере нет.
Референт свысока посмотрел на камуфляжного мужчину и рявкнул на непонятном языке. Похоже, это было ругательство.
— Иностранец, что ли? Ну, переведите ему, — приказал мужчина Анюте. — Банк и соседний дом оцеплены, там засели террористы. С ними ведутся переговоры. А пока никому даже близко подходить нельзя. Понятно? Разворачивайтесь — и живо отсюда…
Жест был однозначный: убирайтесь. Референт понял именно жест, но подчиняться не желал. Хуже того — он побежал к «Инари» и попытался открыть дверь салона.
Камуфляжный мужчина снял с поясного ремня рацию.
— Гарольд Айкович, тут какой-то иностранец ломится в «Инари», по-русски не понимает. Нет, не англичанин, не пойми что выкрикивает. По-моему, с Афанасьевских Горок сбежал. Что? Жду…
Аствацарян видел, что Кречет и Мурч бросать его в сложной обстановке не собираются. Это означало — будут помогать и ждут распоряжений.
— Кречет, загляни за угол, там какой-то иностранец, — сказал Аствацарян. — Мне тут только тамошней прессы не хватало!
— Есть, — ответил Кречет и побежал разбираться, Мурч — за ним.
И увидели они Митеньку, который бежал от салона через переулок к скверу.
— Здрасьти! — сказал Мурч. — Приперся!
— Пытается попасть на рабочее место, — сообразил Кречет. — О, гляди, гляди!
Митенька, впустив в себя тамплиерское сознание, действовал так, как всякий средневековый вояка, которому нужно куда-то попасть, а его не пускают. Меньше всего он беспокоился об уголовном кодексе. И вот сейчас он, высмотрев в сквере кубическую бетонную урну, с неожиданной силищей подхватил ее и поволок к «Инари» — выбивать окошко.
— Совсем озверел, — заметил Мурч. — Вот чертова урна, если его брать — обязательно на ногу уронит, либо себе, либо мне.
— Вы его знаете? — спросил камуфляжный мужчина.
— Знаем, Санек. Не поверишь — это референт Успенского.
— Успенский — который недвижимость?
— И недвижимость тоже. И для железнодорожников какой-то контракт организовал. И до кучи — банкир.
— Ясно… Ни фига себе референт.
— Ага.
— Потолкуй с ним, — сказал Кречету Мурч. Кречет кивнул и обратился к Митеньке с вопросом, на кой ему эта бетонная дура. Митенька недовольно повернулся к нему и ответил то ли двумя словами, то ли одним длинным. И в это время Мурч напал сзади, провел прием и опустил референта коленками на тротуарную плитку, причем бережно — урна не упала, а всего лишь встала с легким стуком. Тут же рядом оказались Санек и Кречет.
— Ну и чего с ним дальше делать? — спросил Санька Мурч.
— Даже не знаю. Сами понимаете, ему там не место. Отвезти бы куда-нибудь, что ли, а? — спросил Санек.
— Да уж, — согласился Кречет. — Но он, зараза, опять сюда прибежит. И Успенский куда-то подевался. Может, он бы хоть Успенского послушался. Впускать его в «Инари» нельзя…
— Нельзя.
Кречет подумал: пока вся эта заваруха не кончится, хорошо бы примотать референта к какому-нибудь дереву, желательно столетнему дубу. Трос для этого у него имелся — лежал в багажнике внедорожника, главное — откопать его из-под барахла. И, главное, в сквере было пусто — ребята Аствацаряна всех оттуда прогнали. Кречет повернулся к скверу, высматривая дуб или хоть вековую липу, а увидел человека, неторопливо идущего наискосок, мимо песочницы и горок, прямиком к «Трансинвесту». Еще десяток шагов — и Кречет узнал его. Это был профессор теологии Александр-Маартен ван Эйленбюрх.
Все это время Анюта сидела в кресле-каталке и молчала. Не то чтобы с перепугу — когда она увидела Митеньку на коленях, страх прошел. А просто ей сказать было нечего. И нужно было бы попросить мужчин, чтобы они помогли добраться до детской больницы, но Анюта совершенно не умела разговаривать с мужчинами. Если бы подошла хоть одна женщина — это было бы спасением.
Но приближалась не женщина — к Кречету шел издали его узнавший по причине дальнозоркости профессор.
— Добрый день, — сказал он. — Что тут происходит? Почему полиция оцепила «Трансинвест»?
— Беда тут, — ответил Кречет. — Какие-то сукины дети забрались в подвал и грозят взорвать банк.
— О господи! Да какой же в этом смысл?! — изумился профессор, но его взгляд Кречету не понравился. Профессор явно что-то знал об этом деле и желал выяснить подробности.
— Нет в этом никакого смысла. Они заложников взяли! — воскликнул Санек. — Детей! Детей — в заложники! И сидят с ними в подвале, и никак их оттуда не выковыряешь!
— Не понимаю. Где они взяли детей? Кто им дал детей? — возмутился профессор.
— Эти дети — из соседнего дома. Они как-то вломились в квартиру, захватили ребятишек, спустились в подвал, где сауна, и продолбились в подвал «Трансинвеста», — объяснил мрачный Кречет.
— И требуют, чтобы оттуда вынули какую-то плиту. Чтобы они, значит, ее увезли, и тогда вернут детей, — добавил Санек. — Иначе будет плохо. Ну, что за плита-то такая, на кой она им сдалась? Неужели нельзя было по-хорошему договориться с Успенским? И он еще куда-то запропастился!
— Боже мой, кто же это, кто же это?.. — забормотал профессор и потянул из кармана смартфон. — Этого же просто не может быть!
И тут одновременно случилось две беды: заорал Митенька, пытаясь высвободиться из захвата, а Анюта, узнав профессора теологии, вспомнила их последнюю встречу и ввергла себя в то состояние поиска и погони. Да, она вернула своих ненаглядных «мальчика» и «девочку», но где-то под землей в клубке золотых и синих нитей готовились стать «мальчиками» и «девочками» другие монеты, дорогие, великолепные! И Анюта точно знала, куда пробиваться.
Она погнала кресло к витрине «Инари», и туда же кинулся Митенька, сумевший отчаянным усилием стряхнуть с себя Мурча.
Дальше произошло неожиданное — референт всем телом бросился на витрину и сумел пробить стекло. Одновременно рядом оказалась Анюта. Окровавленными руками он выдернул женщину из коляски и вместе с ней, кричащей от боли, ввалился в салон.
Санек, выбив локтем куски стекла, полез следом.
— Кречет, звони Айковичу! — крикнул он.
Следом за Саньком в салон забрался Мурч.
— Слышишь, где орет? — спросил он. — Туда!
Помещение «Инари» было невелико, поделено перегородками на каморки, где гадалки принимали клиентуру, причем поделено причудливо, и Санек с Мурчем не сразу поняли, куда подевался референт со своей стонущей добычей. А Митенька проскочил в комнату, куда были выведены экраны слежения, и сразу запер за собой дверь, благо знал, как управляться с замком и засовом.
