И вдруг до нее дошло. Он всего лишь беззвучно сообщал, что пришел сюда охранять свою женщину.
Она не хотела быть его женщиной! Оба были слишком сильны и упрямы — их любовь продлилась бы не более недели. Но это была бы безумная неделя! Они даже не разругались бы в пух и прах — просто молча сбежали из общего логова. Потом, через несколько лет, возможно, стали бы друзьями… или повторили попытку?..
Лео вдруг поняла: однажды этот человек возьмет ее силой. Мысль была нестерпимая — но хуже всего, что ей вдруг захотелось вступить с ним в борьбу, сопротивляться до последнего, и сдаться, потому что невозможно скинуть с себя его тяжелое тело, и потом, потом…
Она ощутила знакомое волнение. Более того — волнение передалось Кречету, он прижал Лео, ее спина так слилась с его грудью, как будто их спаяли горячим серебром. Она попыталась вырваться, он не пускал.
Это было именно то, чего она желала. Внезапное и яркое, ярчайшее — как тогда, когда они мчались на байке, только сейчас сзади был он.
Что сработало? То ли, что цепкие пальцы не позволяли вырваться?
Напряжение росло, и Лео, сама того не желая, застонала, сперва совсем тихо, сквозь зубы, потом громче.
И тут в проломе возникло синее сияние. Оно металось, мельтешило, и Лео поняла: вот та огромная искра, о которой писал прадед. Только она там, кажется, была не одна.
— Смотри, смотри! — от волнения охрипнув, закричал Эдгард.
— Да, да, да! — отозвался Аскольд.
Лео тяжело дышала. Она тоже, как Эдгард, временно лишилась голоса.
Кречет не отпускал ее плечи. И она запрокинула голову, чтобы теснее с ним соприкоснуться. Только это имело значение…
Не сразу она вспомнила о заложниках.
— Видели?! Видели?! — закричала она. — Видели, что я сделала? Я научу вас, это нетрудно, только отпустите детей!
— Забирай их! — отозвался Ричард Арнольдович. — А сама иди сюда. Будешь нас учить.
— Сперва — дети! Или вы вообще никогда ничего не узнаете, — пригрозила Лео.
Первым в проломе появился мальчик, за ним — сестренка и еще один мальчик.
— Быстро — наверх, — приказала Лео. — Быстро, быстро!
— А мама?
— Мама — потом! Ну?! Бегите!
— Мама! — закричала девочка.
Лео не сводила глаз с пролома и не видела, куда вдруг исчезли кричащие и плачущие дети. Их голоса доносились издали, сверху; видимо, оперативники Аствацаряна вытащили ребятишек, невзирая на сопротивление.
Кречет отодвинулся. Лео не сразу поняла, что он делает. Когда детей подняли из сауны в квартиру и вывели на улицу, он схватил Лео, оттащил к лестнице и повалил на пол.
— Не бойся, — прошептал он. — Не бойся…
Она хотела спросить, что он задумал, но куда-то пропал из воздуха кислород, она задышала быстро, отчаянно, еще быстрее, и потеряла сознание.
Опомнилась Лео, когда ее на руках выносили из сауны. Нес Санек, на выходе в квартиру ее подхватил Мурч. Она поняла, что жива, открыла глаза, опять закрыла, и по-настоящему пришла в себя уже минут двадцать спустя, на улице. Она лежала на носилках, над ней склонился мужчина в белом халате.
— Слава богу, — сказал он.
— Дети?..
— В порядке.
— Где Кречет?
— Цел твой Кречет.
Подошел Аствацарян, с ним был Санек.
— Даже не знаю, как благодарить, дорогая. Бог наградит, бог наградит! — твердил он.
— Дети где?..
— Целы детки, целы! Бог уберег! И мамочка их жива. Вон ее в «скорую» кладут. И они там же, с ней поедут. Ты лежи, лежи!
— Кречет?..
— Не сердись на него, миленькая. Иначе нельзя было. Он сам вызвался идти с баллоном. Лежи, отдыхай!
— Откуда он мог знать, что я вытащу детей? — сердито спросила Лео.
— Знал откуда-то. — Аствацарян развел руками. — Мы ему говорили — не торопись, опасно! Сам вызвался, сам, никто не гнал…
— А эти?..
— Что им сделается! — как-то слишком бодро ответил Аствацарян, и Лео поняла: с наследниками кучера Клауса неладно.
— Потапенко! — вспомнила она.
— Что — Потапенко?
— Я не знаю, что с ним. К нему можно теперь попасть только через подвал.
— Точно! — воскликнул Санек. — Гарольд Айкович!
— Бери Пелымова, иди, разберись, — приказал Аствацарян. — А ты лежи, лежи.
Подошел Кириллов, опустился на колени рядом с носилками.
— Как это у вас получилось? — спросил он.
И Лео вспомнила — как.
Она думала, что разучилась краснеть. Но тут просто жар охватил тело, изнутри ударил в щеки. Вместе с этим жаром проснулся стыд.
Кречет понял, что произошло. Не мог не понять. И теперь она была для него всего лишь женщиной, которая безумно его хочет, но почему-то столько дней скрывала это желание. Объяснить ему причину она не могла. Ответить на его призыв, который непременно будет, она тоже не могла.
Она была одним из двух каменных тамплиеров. Он, Кречет, случайно оказался вторым тамплиером. Случайно! Спуститься в сауну с баллоном мог кто угодно, хоть Мурч, хоть сам Аствацарян! Но если бы это был кто-то другой…
Лео вздрогнула. Если другой — не удалось бы вывести детей.
Правду сказать невозможно. Что соврать — непонятно. И гордость не позволяет врать, и она же не даст сказать правду…
А Кречет в это время сидел во внедорожнике с профессором теологии. Он надышался сонного газа и еще не совсем очухался, но пытался понять, что хочет объяснить ван Эйленбюрх, и даже задавал вопросы. Ромуальд, освобожденный от гири-двухпудовки, из машины не уходил — ему было интересно послушать ван Эйленбюрха.
Профессор теологии же выспросил про синее сияние и был рассказом Кречета очень доволен.
При этом он следил за подъездом Афанасьевского дома.
Кречета и Лео вытащили на свежий воздух из сауны, это было не слишком сложно. А вот жену Кириллова пришлось тащить через пролом в стене, сделанный как раз так, чтобы протиснуться одному человеку. Ее, естественно, выносили первой — боялись, что худенькая хрупкая женщина может не выдержать. И профессор теологии волновался — больше всего ему хотелось, чтобы шантажисты скончались. Пока они живы — они будут добиваться плиты, ведь они видели, как она действует. А если их не станет — то можно будет договориться с Леонидой фон Рейенталь.
Она будет даже благодарна за научное объяснение сего феномена.
— В сущности, под эти игры с монетами можно подвести научный фундамент, — говорил профессор теологии. — Помните, одно время все газеты писали про Саи Бабу, который доставал из воздуха золотые кольца? В конце концов решили, что это цирковой трюк, и успокоились. Но кольца и цепочки были из настоящего золота, и Саи Баба просто дарил их свидетелям чудес. Возможно, речь может идти об особом способе организации пространства. Кольцо появлялось в руке у Саи Бабы, а где-то в это самое время пропадали золото и камень. Или даже целое кольцо исчезало из ювелирного салона.
