– Сыр? – говорит Хьюго, и она смеется.
– Что самое интересное, – опуская фотоаппарат, произносит Мэй, – с тех пор, как… короче, я уже давно ждала какой-то искры. Не зная, случится ли она вообще.
– Полагаю, они не растут на деревьях? – говорит Хьюго, а когда она поднимает на него глаза, скребет подбородок и добавляет: – В смысле – идеи.
– Нет, они точно не растут на деревьях. Но раньше у меня никогда не было с этим проблем.
– Раньше?
– До того как меня не приняли на кинематографический факультет. – Она говорит это быстро, словно срывает пластырь, но следующая фраза звучит куда мягче: – Хотя я по-настоящему гордилась тем фильмом.
Хьюго не знает, что можно сказать на такое. Он перебирает в голове вопросы и слова поддержки, но между ними повисает тишина.
– О чем он? – наконец спрашивает парень, и это явно неправильный вопрос.
К его удивлению, лицо Мэй тут же мрачнеет, она расстегивает сумку и аккуратно убирает камеру.
– Это больше не имеет значения, – говорит девушка. – Очевидно, что у меня не вышло.
– Но ты знаешь хотя бы, почему…
– Все нормально, – резко отвечает Мэй. – Я все равно поступила в Университет Южной Калифорнии, просто не на кинематографическую специальность. Но я планирую подавать заявление на перевод. И поэтому мне так нужно снять другой фильм.
– К какому времени тебе нужно его снять?
Мэй кривит рот.
– Ну, формально ты не можешь подавать такое заявление до окончания второго курса. Но я думаю, ничего страшного не случится, если я попробую перевестись раньше, особенно если у меня получится снять что-то по-настоящему классное. Настолько классное, что они не смогут это проигнорировать.
– Что-то про то, как… Айда описывает четыреста восемьдесят два приема пищи за все их путешествия на поездах?
Девушка улыбается.
– Иногда отличные идеи возникают самым невероятным образом.
– Тогда тебе, пожалуй, стоит взять интервью у Роя, – шутит в ответ Хьюго.
Чуть позже в купе появляется Людовик и застилает им постели. Затем они по очереди стоят в коридоре, чтобы дать друг другу переодеться ко сну. Сначала выходит Мэй, а когда возвращается, то Хьюго уже одет в серую футболку и пижамные штаны с изображениями резиновых уточек. Девушка невольно улыбается.
Несколько минут спустя подходит черед Хьюго смеяться.
– Это облачка или ватные шарики?
Мэй принимает негодующий вид.
– Это барашки!
– Точно, – соглашается Хьюго, залезая на верхнюю полку. Места там – как в гробу, и ему едва удается нормально улечься. – Это на тот случай, чтобы ты могла посчитать их, если не можешь заснуть?
– Типа того, – выключая свет, отвечает она.
Какое-то время они молча лежат в темноте. Из коридора то и дело раздается шум, когда другие пассажиры проходят в крошечную уборную. Но Хьюго уже понимает, что здесь у него не будет проблем со сном – есть что-то удивительно успокаивающее в легком покачивании поезда. Он изо всех сил старается держать глаза открытыми, вспоминая все вещи, с которыми сравнивал его храп Альфи: бензопила, труба, слон и даже – какая ирония! – поезд. Если Мэй уснет первой, ему не придется сгорать от стыда, но девушка еще ворочается и шуршит простынями.
Хьюго пробует перевернуться на бок, но места слишком мало. Почему-то из его головы до сих пор не идет то, с какой решимостью Мэй шла к Айде, и ему, на удивление, очень хочется узнать, что получится из интервью.
– Ты поэтому здесь? – спрашивает он, и слова звучат слишком громко в темноте. Ему слышно, как двигается в своей постели Мэй. – Чтобы снять фильм?
– Может быть, – отвечает она. – Наверное, да. В какой-то мере.
Хьюго лежит тихо и ждет, когда девушка продолжит, но она молчит, и тогда он спрашивает:
– А зачем еще?
Повисает долгая пауза, а потом раздается ее ответ:
– У тебя когда-нибудь возникало чувство, что нужно что-то поменять? Или просто сделать шаг за пределы своей обычной жизни, хотя бы на минутку?
– Да, – отвечает Хьюго, и его сердце колотится сильнее – он, как никто, понимал, что она имеет в виду.
– Я так сильно хотела этого – поступить на кинематографический факультет. Ты даже не представляешь! И самое страшное не в том, что меня не приняли, а в том, как я это переживала. – Мэй смеется, но совсем не весело. – Я считала, что кого-кого, а меня точно возьмут.
– Ты правда так считала? – переспрашивает Хьюго, не понимая, как можно быть настолько уверенным в чем-то.
– Угу. А хочешь знать почему?
– Почему?
– Потому что я хороша в том, что делаю. И пусть это звучит чересчур амбициозно. Но это факт. И я хочу получить шанс стать еще лучше.
– Ты его получишь, – отвечает Хьюго, сам не зная почему. Он никогда не любил что-то настолько, насколько Мэй любит снимать фильмы, и ему бы хотелось знать, каково это – иметь такую страсть. К чему бы то ни было.
До него снова доносится ее голос:
– А как насчет тебя? Почему ты здесь?
– Потому что меня бросила девушка, – с усталой улыбкой отвечает Хьюго.
– Ну да, точно. Но большинство после такого вообще бы никуда не поехали. Тем более не стали бы прикладывать столько усилий, чтобы найти человека с таким же именем и не потерять билет. А что, если бы я оказалась какой-нибудь буйнопомешанной?
Он смеется.
– Я еще не выяснил это наверняка.
– Нет, серьезно – почему ты отправился в это путешествие?
Хьюго не торопится отвечать. Даже несмотря на тесную постель, ему приятно лежать здесь под шум поезда и звуки ее голоса, и он совсем не хочет испортить это блаженство разговорами о своих запутанных чувствах касательно своего будущего, своей семьи и всего прочего. Он чувствует, как Мэй ждет его ответа, а молчание все затягивается.
– Это долгая история, – наконец отвечает он и даже в темноте ощущает на себе ее внимательный взгляд.
– Все хорошие истории долгие.
Мэй
Уже глубокая ночь, а они всё разговаривают. В темноте почему-то это легко, и когда Мэй смотрит на часы и видит, что уже больше двух, ей вдруг приходит в голову, что она поделилась с Хьюго – хотя с момента их знакомства не прошло еще даже суток – многим больше, чем, например, с Гарретом.
Мэй не может избавиться от ощущения, что слишком быстро и совсем не задумываясь сбросила с себя цепи своей обычной жизни, как сбрасывают одежду; кажется невероятным, что она делит комнату с парнем, которого знает меньше двадцати часов.
– Дело не в том, что я совсем не хочу поступать в университет, – говорит Хьюго, и она слышит глухой стук, когда он слабо бьет кулаком по потолку купе. – Я же не какой-то чертов идиот. И мне нравится получать новые знания. Просто мне не хочется учиться именно в этом конкретном универе.
