Пустые глазницы домов по соседству не видели моего спуска. Слегка пошатываясь, я брела за Снидом вниз по холму к своему жилищу. Никто не знал выбранный мной путь.
Никто не знал мой выбор. А я сделала его.
Снид вручил мне ключи и показал, где включается свет.
– Никаких заклинаний огня или электричества не применять, – с мрачной угрюмостью предупредил он. – Если нужно, можете договориться с научной кафедрой, чтобы воспользоваться их лабораторией. Мусор оставляйте у двери на ночь по четвергам. Отходы сортируйте.
Он испарился, не успела я произнести хотя бы слово. Но исчез не так, как Торрес покинула мой офис, а стремительно и молча выскользнул из комнаты – ему явно не хотелось здесь быть. Одно из двух: Фрэнсис Снид не желал находиться либо в этой квартире, либо рядом со мной.
Обстановка апартаментов выглядела миленько. Другого слова, кроме как «миленько», не подберешь – оно первым приходило на ум и полностью соответствовало увиденному. Из входной двери ты попадал прямо в гостиную, которая отделялась от небольшой кухни низким островком и пустым книжным шкафом, встроенным с одной стороны. Бытовая техника из нержавеющей стали, гранитная столешница. На вид все новое, но если приглядеться, то в граните рядом с холодильником виднелся небольшой скол, а на дверце посудомоечной машины – довольно приличная царапина. Дальше за кухней застеленный ковром коридор вел в спальню и ванную.
Компактно.
Просто.
Мило.
Так почему же он не хотел здесь задерживаться дольше положенного?
В момент озарения я почувствовала себя дурой. Ясно как день. Откуда взяться пустым апартаментам в доме для сотрудников? «Туда еще не скоро кто-то сунется, это уж точно», – сказал он.
Потому что это жилище принадлежало Сильвии.
Я буду жить в квартире мертвой женщины.
Стоя в спальне, я глядела на две тумбочки по бокам кровати и впитывала окружающую обстановку. Затем провела подушечками пальцев по дешевому одеялу. Ткань оказалась скользкой на ощупь, какой обычно бывает нестиранная новая вещь. Я понимала, что, если зарыться лицом в простыни, уловишь запах пластиковой упаковки из гипермаркета.
«Никаких заклинаний огня или электричества не применять», – сказал Снид. Как будто это новехонькое жилище, что он подготовил для меня, действительно было моим. Как будто я относилась к числу тех, кто мог воспользоваться неверным магическим заклинанием и спалить дом. Как будто я была той женщиной, которая могла бы жить в этом месте. Могла бы умереть в этом месте.
От этих мыслей у меня в горле образовался ком. Закрыв глаза, я стиснула новое одеяло в кулаках, лишь бы не задохнуться.
Глава шестая
Когда следующим утром я вышла из своего нового дома в Осторнской академии юных магов, всю территорию школы окутывал туман – как сжимающая виски частного детектива головная боль после легкой контузии и похмелья.
Я закинула в рот таблетку тайленола усиленного действия и запила ее остатками холодного кофе с прошлого вечера. Попутно прокляла вчерашнюю Айви за жалкое решение выпить джина, только эти слова не возымели никакого воздействия. Я не могла винить Айви из прошлого, даже если и жалела, что та не разбавила череду напитков водой. Фотографии из папки стали причиной ночной поездки в ближайший городок, в винный магазин с неоновой вывеской.
Мне не часто доводилось видеть трупы. Только никчемную и постыдную хрень. Это дело вывело меня на совершенно новый уровень. Может быть, даже стоило потерпеть головную боль ради отсутствия нервного срыва, который наверняка должен был последовать за просмотром содержимого той папки. За просмотром тех фотографий.
Качественные матовые снимки пестрели масштабными линейками, желтыми маркерами улик на месте преступления и непонятными пояснениями. На каждом из них Сильвия Кэпли лежала на тусклом сером ковре библиотеки, в секции «Теоретической магии». Она походила на оптическую иллюзию – на дрянной фокус какого-нибудь третьесортного магического шоу в казино на окраине Лас-Вегаса.
Женщина была рассечена пополам: четкая линия спускалась от макушки головы вдоль носа, через дугу Купидона на верхней губе, между ключицами, до самого пупка и ниже. Две части ее тела раскрывались, как половинки расколотого бревна, повернутые друг от друга, лицом к противоположным книжным стеллажам.
На всех последующих фотографиях ковра были видны только пятна крови. Я перестала добавлять тоник в джин, когда осознала, что между снимками трупа и ковра какому-то бедняге пришлось искать способ соскрести Сильвию с пола так, чтобы от нее ничего не осталось. Может быть, для этого было применено некое заклинание – дабы все внутренности, учитывая ее состояние, остались на месте – или же они просто подложили под нее кусок картона. После этого я отложила папку в сторону и забрала выпивку с собой в кровать. У меня не оставалось сил на это смотреть. Я уснула раньше, чем успела прикончить остатки джина, налитого «на несколько пальцев», – это, видимо, и спасло меня от тяжелого похмелья поутру. Той ночью мне снилась Табита и зал с зеркалами; я проснулась разбитая и подавленная. Как будто что-то сбило меня с ног.
Заклинание не сработало.
Так говорилось в файлах. Мне хотелось в это поверить, хотелось найти подтверждение тому, что подобное может случиться только с людьми, которые владеют магией от рождения – или когда им даются способности. Это было бы чуть больше похоже на справедливость. Я не горжусь такими мыслями, и в особенности потому что я оказалась посреди кампуса, где было полно детей, совершенствующих свои магические способности.
Но разговор сейчас не о том, чем я горжусь.
В папке, которую дала мне Торрес, были не только фотографии ужаса, выходившего за рамки моей бурной фантазии, но и копия отчета с отпечатанным сверху логотипом Национального магического следственного управления: россыпь листьев – вероятно, ольхи или чего-то похожего по символике – над остроконечным полумесяцем, а под ними – рука с растопыренными пальцами. Долгое время я смотрела на логотип, разглядывала лежащие на ладони семь звезд и раздумывала над его значением. Но оно, наверное, будет понятно только тому, кто все школьные годы провел в месте вроде Осторна.
Отчет порадовал меня еще меньше, чем эмблема. В нем утверждалось, что смерть Сильвии наступила в результате «неверно выбранного теоретического заклинания, призванного облегчить мгновенное физическое перемещение».
Сегодня утром я очень долго простояла под горячим душем, стараясь рассеять окутавший мой мозг туман и понять значение этих слов; в конце концов я пришла к выводу, что Сильвия, вероятно, пыталась телепортироваться, но у нее ничего не получилось. Или хотела трансформировать себя, а в итоге разрезала свое тело пополам. В любом случае это, как мне казалось, не имело особого значения. Было важно одно: Сильвия Кэпли пыталась сделать нечто невозможное, поскольку считала, что законы существования этого мира к ней не относятся. И поплатилась за это. Вот и все, – как убеждал меня отчет.
