– Я преподаю физическую магию, – ответил мужчина.
– О! Так вы… – Я порылась в недрах своей памяти, попутно наткнувшись на непрекращавшуюся головную боль. Мне вспомнилось его алиби: ему оказывали экстренную медицинскую помощь при обезвоживании, случившемся в результате какого-то пищевого отравления. Он был один из пяти учителей, кто отсутствовал в школе в день убийства, и даже в качестве доказательства предоставил бумаги страховой компании. Его ответы из расшифрованного допроса звучали прямо, но с нотками раздражения. Наконец, спустя неприлично долгий промежуток времени, его имя всплыло в моей памяти. – Рахул, верно? Ша… черт, клянусь, я помнила вашу фамилию.
– Чаудхари, – засмеялся он. – Но, пожалуйста, зовите меня Рахулом. Мне всегда становится не по себе, когда взрослые называют меня так же, как и мои четырнадцатилетние ученики.
Этот парень что, заигрывает со мной? Я как-то не привыкла к дружелюбным мужчинам: большинство из тех, что встречались на моем пути, либо ревновали своих жен, либо злились на меня за то, что я раскрыла их обман, либо пытались увильнуть от оплаты услуг. Мне не понравилось это ощущение – я вдруг сделалась медлительной и неуклюжей. Даже пришлось напомнить себе, зачем я здесь. Но если он флиртовал со мной, то мог в какой-то миг допустить ошибку и проговориться, не так ли? А значит, не будет лишним ему подыграть.
Я всыпала в свой кофе половинку пакетика сахарозаменителя и решила воспользоваться ситуацией.
– Не возражаете, если я ненадолго составлю вам компанию? Мне просто необходимо выбраться из этой библиотеки. А то я проваливаюсь туда, как в яму.
Он широким жестом указал на диван.
– Разумеется. И я прекрасно понимаю ваши впечатления от библиотеки.
Хлопая глазами, я уставилась на него. Даже я не понимала этих впечатлений. Я переложила его стопку контрольных на маленький кофейный столик перед диваном. На самом верхнем листе синей ручкой была выведена оценка «B+», а рядом с ней – улыбающаяся рожица.
– Правда? – спросила я, стараясь не показаться слишком недоверчивой.
– Да. – Он уселся рядом со мной, сложив свои длиннющие ноги. – Абсолютная. С тех пор как было найдено тело Сильвии, детей туда силком не затащишь. Кроме Дилана. – Мужчина закатил глаза. – Но в учебных целях туда никто не хочет соваться. Считают, что там водятся призраки из-за всех этих книг и прочего. Вы же слышали книги?
Я с трудом сдержала дрожь.
– Да, я слышала книги. И все же по поводу учеников – буквально на днях я видела там группу девочек.
Рахул покачал головой.
– Я так полагаю, Александрия Декамбре со своей компанией?
– Да, – подтвердила я. – А что?
– Они были там из-за пари. Сняли видео, как ходят по книгохранилищу и сегодня утром выложили его в сеть.
Я сморщила нос.
– Пари? Не очень-то похоже на Александрию.
– Разве? Сегодня утром весь комитет по организации выпускного бала ушел в отставку, и его место заняла эта четверка, – сказал он. – Если Александрия и играет, то только на победу.
– Ничего себе. У вас имеются свои источники информации?
– Я знаю об этом только потому, что в нынешнем году являюсь координатором выпускного бала. Изначально балом занималась Сильвия. Но после ее смерти никто не захотел взять ее обязанности на себя. И все же я решил, что детям он нужен. Им нужно хоть что-то нормальное.
– Это уж точно. – Между нами повисло неловкое молчание, какое обычно бывает, когда светская беседа приобретает печальный характер. Похожее молчание наступает, если новый знакомый узнает о смерти моей матери. – Так значит, – чересчур оживленно заговорила я в попытке спасти нас обоих, – физическая магия, да?
– Это моя любовь, – произнес Рахул, его теплые карие глаза были окружены морщинками.
– Почему вы выбрали именно ее? – Я сделала вид, что ни капли не притворяюсь. Мне известно, что такое физическая магия и как она работает, я имею полное право задать вопрос. Да и кем бы я ни притворялась… Рахулу она нравилась. Его лицо просветлело, глаза засияли.
– Ну, просто это… так здорово! Ведь большинство детей, только начиная творить магию, в первую очередь сталкиваются с физической магией. Например, случайно перекрашивают свои волосы в синий цвет или увеличивают своего пуделя в три раза. К тому времени они уже приходят в восторг от таких возможностей, а потом я учу их тому, что в ней заключено гораздо больше.
Я кивнула так, будто понимала, о чем именно он говорит. Мне вспомнился еще один случай, когда Табита случайно сотворила первую магию – ничего общего с тем, что он описывал. Она превратила всю воду в нашем общественном бассейне в электрические разряды. Вот уж поистине «гораздо больше».
– Эта разновидность магии очень надежная, понимаете? – Он с воодушевлением подался ко мне. – Она не как метафизическая, где вы что-то одно превращаете в другое. Нет, здесь… вы слегка видоизменяете вещь. Например… позвольте я покажу вам свое самое любимое?
Я кивнула, понятия не имея о его намерениях. Рахул потянулся ко мне и коснулся шрама на моей руке, длиной в полдюйма – он был у меня еще с тех пор, как я неудачно прокатилась на своем первом велосипеде без страховочных колес. Вдруг шрам под подушечкой его пальца зазмеился серебром, как полоска ртути. У меня перехватило дыхание. Я бы никогда не позволила Табите сделать с собой что-то подобное – однажды я точно банши развопилась на нее, когда она полезла к моим волосам с распутывающим заклинанием.
– Ух ты, – выдохнула я и только потом спохватилась, как наивно это прозвучало. – Ух ты, я уже и забыла про этот шрам. – Отговорка слабая, но, судя по его лицу, он ничего не заметил.
Сложно было сказать, понравилось ли мне то, что сделал Рахул, или нет; мое сердце гулко стучало в груди – от волнения, отвращения, стыда и гнева. Он с улыбкой отстранился, и мой шрам принял свой первоначальный вид, вновь став бледно-розовым.
– Теперь понимаете, о чем я? Это не метафизическая магия. Она такая, какая есть. Но при этом в ней – нечто большее. Наверное, мне просто нравится, когда вещи представляют собой больше, чем они есть, – произнес он, потирая сзади шею и одаривая меня застенчивой полуулыбкой. – Более или менее.
В библиотеку я вернулась за пять минут до последнего звонка. Этого времени вполне хватало, чтобы сложить свои вещи, которые сейчас находились в ужасном беспорядке, – кто-то наводил обо мне справки. Я начала собирать в одну стопку разбросанные визитки, не обращая внимания на жужжащий в кармане телефон. Должно быть, Табита прислала адрес бара, где мы должны были с ней встретиться. В душе мне хотелось пригласить ее в свою пустую квартирку в доме для сотрудников: только я, она и бутылка вина. Я мысленно вообразила, как мы сидим на диване, поджав под себя ноги, льнем друг к другу, улыбаемся и смеемся над забытыми историями. Только это могло произойти лишь с лучшими друзьями, а потому со мной никогда не случалось. Ни с настоящим другом, ни уж тем более с Табитой. Я не оставалась наедине со своей сестрой со времен средней школы. Даже не представляю, каково это – дружить с ней. Я попыталась: пара стаканчиков после работы, ужины вдвоем по выходным, совместный визит к маминой могиле.
