– О боже, отвратительно, – сказала я.
– Ага. Но мы сами провели тщательное расследование и не обнаружили ничего неприличного между Тоффом и Самантой. – Она прикрыла свой сощуренный глаз – я вдруг поняла, что с закрытыми глазами мне легче на нее смотреть. Крошечные капельки дождя оседали на ее ресницах и тонких волосках бровей. – Однако слухов было достаточно. Прошлый год очень истощил Саманту эмоционально. В этом семестре она практически не появлялась. По словам ее родителей, она до сих пор не пришла в себя. Сильвия приглядывала за ней. Думаю… с ней все будет в порядке, – добавила она, – но, скорее всего, только после окончания школы. Вся эта история серьезно травмировала ее. – Она с силой ткнула меня указательным пальцем. – Ты только не думай, мы не знали, откуда пошли эти слухи.
Табита замолчала – мне даже показалось, что она отключилась. Потягивая воду, я подумала про Александрию.
– Граффити? – спросила я.
– Ага, – не открывая глаз, ответила сестра. – У меня нет доказательств, да и сама она не признается, но эту надпись сделала Александрия.
– И никто не сумел определить, какое заклинание она использовала?
– Никто, – подтвердила она, ее голос перешел в тихое бормотание, обычно предшествующее сну. – Я изучила некоторые теоретические возможности, но это выходит за рамки даже моего понимания. Так что… теперь тебе ясны мои слова по поводу нее?
Я кивнула.
– Могущественная. – Я снова пнула ботинок Табиты. – Эй, малышка. Не пора ли отвести тебя домой?
Она резко схватила меня за руку, ее глаза распахнулись. Пальцы на ощупь были холодными и влажными.
– Давай побудем здесь еще, Айви. Всего… пару минут. Я н-не х-хочу возвращаться. – От алкоголя и сонливости у нее заплетался язык. Моя сестра держала меня за руку. Мне не хотелось говорить ей «нет». Я пыталась отыскать в себе злость и обиду, испытываемые по отношению к ней всего пару часов назад. Но эта ладонь в моей руке и покоящаяся на моем плече голова – я не могла пока разрушить эти чары.
– Ладно. – Еще несколько минут мы сидели молча. Мой мозг обрабатывал все, сказанное ею. Возможно, у этой загадки простое решение. Быть может, я выберусь из Осторна уже через пару дней с остатками гонорара и воспоминанием о сестре, сжимающей мою руку. Тогда бы я сделала это – раскрыла убийство. Может ли быть все так просто?
– Табита? – прошептала я, надеясь в душе, что она меня не слышит, но она, естественно, услышала.
– Да?
– Мне не хочется спрашивать тебя об этом, но я должна, ты же знаешь. Где ты была в ту ночь?
Ее тело напряглось, она помедлила – стоит ли мне ввязываться в эту игру? – а потом пожала плечами.
– Дома, болела. Пищевое отравление. У нас многие пострадали.
Я хотела тихонько рассмеяться. А получился невразумительный пьяный гогот.
– Это же здорово! Значит, я могу вычеркнуть тебя из списка, да?
У сестры смех вышел в разы лучше моего, когда она встала и принялась стряхивать с брюк грязь. Она вдруг резко протрезвела.
– Да. Нужны какие-то доказательства? Или я свободна?
– Погоди, – на середине слова мой голос надломился. – Постой, нет, я тебе верю. Прости. Я не хотела все сводить к работе.
– Ничего страшного, – ответила она. – Все всегда связано с работой, Айви. – Она смотрела на меня сверху вниз уставшим взглядом. Лужица света от фонаря у нее над головой дрогнула, когда она направила на меня два согнутых пальца.
В следующую секунду я очнулась, стоя на лужайке Осторна, с промокшими от росы штанинами брюк. Как обычно чувствуешь, что тебя вот-вот вырвет, так и я точно знала, что села в такси, которое привезло меня домой. Но что мне действительно запомнилось в промежутке между нахождением возле бара и пребыванием здесь, на траве, это то, каким взглядом смотрела на меня Табита – полным разочарования и удовлетворения одновременно. Словно она предвидела такой исход.
Я вошла в квартиру и огляделась по сторонам. Она была пустой, практически стерильной. Налила себе стакан воды и прошла по коридору в спальню. При виде огромной кровати мне захотелось кричать. Слишком большая и безжизненная, она принадлежала умершей женщине. Я схватила скользкое одеяло и с силой дернула на себя. Матрас сдвинулся, когда оно выскочило из-под его краев. Оставив постель в таком виде, я завернулась в одеяло и побрела обратно в гостиную. Там рухнула на диван, даже не заботясь о том, что рельефная ткань подушки оставит след на моей щеке.
Засыпая, я снова и снова слышала в ушах голос Табиты: «Все всегда связано с работой, Айви. Все всегда связано с работой».
Глава девятая
Мое утро понедельника напоминало разыгравшуюся простуду. Я ввалилась в ванную комнату, таща на себе всю тяжесть предстоящей недели. В спальню, где на меня по-прежнему обвиняюще пялился голый матрас, я старалась не заглядывать. Все выходные по ночам я спала на диване, а днем складывала одеяло в одной его стороне, чтобы можно было сидеть, просматривать отчеты, отвечать на электронные письма субподрядчиков и значительно сокращать содержимое бутылки с джином.
Я уже делала успехи. Так что все нормально.
Стоя перед зеркалом ванной, я оттянула ворот рубашки, хотела осмотреть рану на плече, которая выглядела… не нормально. Я специально не надевала повязку все выходные, смутно памятуя о маминых словах, как важно «давать коже дышать». Теперь порез походил на мертвенно-бледную улыбку внутри широкого красного эллипса. В процессе осмотра я краем глаза поймала собственное отражение в зеркале и пришла к выводу, что из всей моей внешности рана выглядела лучше всего: мешки под глазами явно превышали размеры ручной клади, а остальной вид красноречиво говорил о том, что за все эти дни я не принимала душ и не причесывалась. Я расчесала волосы пальцами, как будто это как-то могло изменить ситуацию.
Действительно, складывалось впечатление, будто меня только что вытащили из слива в душе, но я, правда, была в полном порядке. Просто выдались тяжелые выходные. Я внимательно изучала биографии всех сотрудников школы. По большей части они казались безупречными, хотя некоторые из них, определенно, подверглись серьезной редактуре – уверена, правки были внесены лишь потому, что сотрудники являлись магами. Я тщательно вчитывалась в эти отчеты. Отчеты всего персонала, а не только одной Табиты. Какой-то новой для себя информации я в них не нашла. Обычно биографические справки составляются не очень подробно. Они не раскрывают причин, почему ты такой, какой ты есть, или что нужно, чтобы тебя понять.
К тому же у меня не было времени на детальный анализ. Если уж я не успевала принять душ, то зацикливаться на вещах, которые я не в силах изменить, и подавно не стоило.
Отвернувшись от зеркала, я начала приводить себя в человеческий вид, в котором можно было отправиться на встречу к Марион Торрес и при этом не опозориться. В субботу утром я ходила в магазин, купленные одежда и косметика до сих пор лежали нераспакованными. Выбрасывая бирки и наклейки в мусорное ведро, я размышляла над тем, что могла бы просто-напросто вернуться в Окленд. Зайти там в свою пустую квартиру и взять все необходимые для пребывания здесь, в другой пустой квартире, вещи.
