Очутившись в коридоре, Кортни скрестила руки на груди и, сильно ссутулившись, зыркнула на меня. Ее щеки были сухими – наверняка только что вытерла их рукавом своей толстовки, – но глаза оставались покрасневшими. На лице – ни следа макияжа – по крайней мере, я ничего не заметила, – скрученные в узел волосы заколоты кистью и карандашом. Она делала все возможное, чтобы выбранная ею роль «художницы» отчетливо и безошибочно угадывалась. Я невольно задалась вопросом, а нравилось ли ей в принципе творчество или же она просто делала вид.
– Привет, Кортни, – попыталась я как-то начать разговор. Ее взгляд забегал по всему коридору.
– Э-э, здравствуйте, – тихо ответила она. Ей не хотелось, чтобы кто-то увидел ее или услышал. Мне тут же вспомнился отрывок из недавно подслушанного разговора: «Если расскажешь кому-нибудь, я скажу всем, что ты лживая шлюха».
Она боялась.
Я вручила ей свою визитку.
– Я знаю, ты не можешь здесь говорить, но нам нужно пообщаться. – Я огляделась по сторонам – пусть видит, что я всегда начеку и соблюдаю осторожность. Пусть думает, что это тайна. А потом решила наступить на хрупкую ветку с целью проверить ее на прочность: – В истинном золоте блеска нет.
Ее затравленный взгляд метнулся к моему лицу.
– Что вы сказали?
Бинго.
– Мне известно про вас с Диланом, – прошептала я. Девушка яростно замотала головой.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – прошипела она в ответ.
Я с заговорщическим видом сморщила нос.
– Да ладно тебе, Кортни. Я нашла тайник с записками.
– Какой тайник? – Она пребывала в искреннем замешательстве, так что я запаниковала, не просчиталась ли, а потом уловила мелькнувший в ее глазах страх. Он должен был избавиться от записок.
– Не будем говорить на эту тему здесь, – сказала я. – Давай встретимся в библиотеке после школы. В секции «Теоретической магии». Я достану пропуск для тебя, там нас никто не увидит. И не услышит. Обещаю. – Я склонила голову, и наши глаза оказались на одном уровне. – Это очень важно, Кортни.
Она невидящим взглядом уставилась на мою визитку. На ее груди расцвели розовые пятна и поползли вверх по шее – она еще не научилась, как моя сестра, магическим образом контролировать этот уродливый румянец. После долгого молчания Кортни развернулась и скрылась в кабинете, зажав в кулаке мою визитку. Когда дверь за ней закрывалась, я успела перехватить взгляд Рахула. В его глазах плескалось сомнение. Я помахала ему рукой, задержав ее на несколько секунд дольше положенного. Уголки его губ изогнулись в крошечной кривой ухмылке.
А после дверь захлопнулась, и я оказалась одна. Мне оставалось только ждать.
Я стояла в дальнем конце секции «Теоретической магии» с двумя выданными Торрес пропусками в руках. Большая часть моего дня пролетела с пугающей скоростью. Я провела еще две бесполезные беседы с учителями, во время которых выслушала кучу невнятного хмыканья и бормотания о небольших разногласиях между Кэпли и учителем экономики по поводу того, стоит ли ученикам давать аспирин. Любой детсадовец сказал бы им, что это даже отдаленно не тянет на мотив, но я все равно позволяла им болтать на протяжении нескольких часов. Очень скоро их слова превратились для меня в белый шум – я делала вид, что слушаю их, а сама наблюдала за облаками через большие библиотечные окна: как они редели, расползались и потом снова сгущались.
При взгляде на секцию «Теоретической магии» у меня до сих пор кружилась голова, и по-прежнему слышался исходящий от книг шепот. Звук этот совершенно не походил на перелистывание страниц, а скорее напоминал комнату, полную людей, которые вдруг поняли: среди них затесалась знаменитость в больших темных очках и шарфе. Как бы я ни пыталась разобрать слова, все они сливались в мерный гул – приглушенный обмен сплетнями.
Больше ни в одной из секций таких разговорчивых книг не было. Я спросила об этом у Торрес, когда получала пропуски.
– Мне кажется, – ответила она, – шепот книг связан с тем, что они увидели нечто ужасное и впечатляющее. Отчасти поэтому я не верю, что с Сильвией произошел «несчастный случай» – чтобы разговорить эти книги, требуется что-то более грандиозное.
– А о чем они говорят? – спросила я в надежде получить простой ответ.
– Понятия не имею, – призналась Торрес. – На протяжении нескольких недель Табита пыталась разобраться и выяснила, что это – новый книжный язык, который мы не в состоянии перевести.
Я разочарованно покачала головой.
– Получается, вы не знаете, чем он вызван и что означает. – Она кивнула. – Выходит, магию нельзя назвать точной наукой, да?
Тут ее глаза округлились, она откинулась на спинку кресла.
– Именно наукой она и является, Айви. Мы строим множество догадок, часть из которых оказывается верна, и всеми силами пытаемся найти объяснение феномену, который, может, никогда не сумеем до конца понять. Так что я бы сказала: это совершенно точно наука.
Я прокручивала в голове этот разговор, пока ждала Кортни, которая могла и не прийти. Возможно, она и не имела отношения ко всей это истории, но была зацепкой, способной сдвинуть расследование с мертвой точки. Если уж быть честной с собой, то я до сих пор не имела понятия, правильно ли веду это дело. Бывало, я зарабатывала себе на жизнь тем, что выслеживала кого-то, кто попал в скверную ситуацию: обычно ими оказывались жалкие, загнанные в угол люди. Так я нашла несколько пропавших человек, в том числе сбежавшего из дома парня, который попал в дурную компанию: в ее рядах он совершал нечто такое, о чем трудно было рассказать его родителям. Но даже те ужасные вещи, что он вытворял, по сравнению с этим делом казались ничем не примечательными. Сейчас мне казалось, будто я с трудом пытаюсь удержать голову над поверхностью морской воды, но с каждой новой волной захлебываюсь все больше.
И все же Кортни пришла – своим появлением она словно бросила мне спасательный круг. Внимательно изучая каждый ряд стеллажей, она прошла мимо. Сначала я решила, что она забыла, где мы договорились встретиться, а потом поняла: она просто проверяет, чтобы нас никто не застукал. Минуя секцию «Теоретической магии», она часто заморгала и потрясла головой, но меня так и не увидела. После того как девушка проверила все остальные секции, она вернулась назад и направилась в мою сторону с вытянутой за своим пропуском рукой. Выйдя из тени, я вложила в ее ладонь полоску бумаги, а потом отсоединила веревку в конце книжных рядов, чтобы мы могли пересечь границу, маскирующую от учеников пятна крови. Стоило нам войти, как шепот книг усилился, будто краснолистные деревья зашелестели на осеннем ветру.
Кортни сбросила сумку на пол, у своих ног, сложила руки на груди и, прищурившись, стала водить взглядом по сторонам, смотря куда угодно, только не на меня. Ее мешковатая толстовка съехала набок и обнажила широкое плечо. Она закусила губу, постучала пальцами по руке – девушке явно было не по себе от страха.
