– Да. – Она по-прежнему не сводила глаз с пятна.
– И она дала тебе его без всяких возражений? Просто протянула?
– Ну, она не была особо этому рада, но и не считала чем-то особенным, – пояснила Кортни. – Наверное, проделывала подобное постоянно.
– Понятно, – сказала я. – Тогда последний вопрос. – Она шумно вздохнула и переступила с ноги на ногу, выпятив бедро. – Твои друзья знают об этом?
Ее лицо застыло.
– Только Александрия, – пробормотала Кортни. – Ей стало известно, что я была… что я была беременна. Но то, что ребенок Дилана, нет. Она не знает. – Девушка не стала умолять меня: «Только не говорите ей, пожалуйста, не говорите, боже мой, что угодно, только не это». Хотя, с другой стороны, ей это и не требовалось.
– Хорошо, – проговорила я. – Буду об этом помнить, если мне придется что-то еще у нее спросить.
Мы с Кортни долго смотрели друг на друга, пока она пыталась понять: угрожаю я ей или просто успокаиваю. Она была похожа на загнанную в угол кошку, которая не может решить, нырнуть ли ей между твоих ног или броситься тебе в лицо. Тут прозвенел звонок: из-за шепота книг он был едва различим, но мы услышали его обе. Она подняла с пола сумку, перекинула ее через плечо и одарила меня жестким взглядом.
– Мне нужно на урок. Я и так из-за вас алгебру пропустила.
– Кортни, подожди. Еще кое-что. – Она остановилась и, уперев руку в бок, выжидающе уставилась на меня. – Ты когда-нибудь боялась Дилана?
Обдумывая ответ, она хлопала глазами. Интересно, может ли где-нибудь во вселенной быть такое, что, когда кто-то задумчиво замирает, услышав подобный вопрос, далее следует хороший ответ?
– Он станет самым могущественным магом в мире, – наконец произнесла она. – Естественно, временами я его боюсь. Но он никогда не причинит мне вреда. По крайней мере, нарочно.
Она поправила сумку на плече и, больше не говоря ни слова, ушла. Я смотрела туда, где только что стояла Кортни – в шести дюймах от края темно-коричневого пятна, которое отмечало место смерти Сильвии Кэпли.
– Черт, – выругалась я, доставая телефон. Как же мне хотелось, чтобы я ошибалась. Это было худшее подозрение – показалось, будто живот скрутило из-за чувства страха. Быстрый поиск в сети немного ослабил это ощущение, и я на миг закрыла глаза – в надежде открыть их и увидеть на экране другой текст.
Но он, конечно же, не был другим. На сайте о планировании семьи перечислялись последствия медикаментозного аборта. Текст статьи слово в слово повторял все то, что говорила мне Кортни, вплоть до ее оговорки насчет «таблеток» вместо «снадобья».
Она врала. И врала не только сейчас: у нее было заготовлено объяснение. Она заранее отыскала всю информацию – если не для меня, то для кого-то другого. Состряпала правдоподобную историю, запомнила подходящие симптомы и попыталась скормить мне.
– Что ты скрываешь, Кортни? – прошептала я сама себе. Книги будто бы стремились отозваться на мой вопрос, но в ответ звучало что-то нечленораздельное. Я прикусила щеку изнутри и провела пальцем по корешку: «О чем известно растениям: Теория садоводческой алхимии». Кожа на мое прикосновение откликнулась гулом. – Что ты натворила?
Глава девятнадцатая
После ухода Кортни я еще долго была в библиотеке. Сидела в тени стеллажей и пялилась на ковер, пока произошедшее усваивалось у меня в голове. Поскольку я замолчала, книги тоже успокоились, изредка перешептываясь, – словно спящие птицы тихонько шелестели крыльями. Можно было сказать, что здесь царил покой, если бы мой взгляд не блуждал рядом с огромным темным пятном на полу. Я проводила пальцами по книжным корешкам, ощущая ответную дрожь, когда они общались между собой неразборчивыми шумами.
– Что вы видели? – прошептала я. – Что с вами случилось?
Внезапно книги на несколько секунд притихли. Я затаила дыхание. Может быть, они все-таки мне ответят? Может быть, они знали обо мне нечто такое, что заставит их поделиться со мной своими тайнами? Неужели все так просто?
А после они разразились настолько оглушительным гомоном, что я отпрянула от полки, к которой неосознанно приникла ухом. Я бросилась прочь, лавируя между рядами стеллажей так быстро, насколько это было возможно, не переходя на бег, а шепот книг у меня за спиной становился все громче и громче.
ГэмблГэмблГэмблМыЗнаемТебяГэмблЭтоТыГэмблТы
Я остановилась в конце книжных рядов и прислушалась к взволнованным звукам своего имени. Прижала руку к животу и заставила себя медленно и глубоко дышать, чувствуя каждый вдох ладонью. Борясь с подступающей паникой, я втягивала воздух, пока шепот из секции «Теоретической магии» то усиливался, то стихал. К этому приему я не прибегала уже много лет – ему меня научила школьный психолог, когда я рассказала ей, что порой испытываю безудержную, прямо до тошноты, ярость. Она подсказала мне, как справиться с тем, что я считала тогда гневом. И только спустя годы я осознала: на самом деле она учила меня бороться со страхом.
Как только мне удалось восстановить дыхание, я направилась к выходу в коридор. Ненавижу этот страх. Я не испытывала его уже много лет. Даже когда покинула родительский дом, чтобы начать самостоятельную жизнь – без работы и диплома. Даже когда мой первый клиент направил на меня пистолет. Даже когда несколько дней назад тот грабитель приставил к моему горлу нож. Но здесь же, в присутствии магии…
Мне будто снова было семнадцать лет: дыхание учащалось, потому что разом наваливалось слишком многое.
Я уже держалась за ручку двери, пытаясь понять, как мне выбраться отсюда и при этом ни с кем не столкнуться, когда услышала у себя за спиной шаги. Резко обернулась, сердце гулко забилось в груди.
– Подожди! – Из-за стойки регистрации появился Рахул, его голова маячила поверх высокой стопки высохших журналов. – Можешь придержать дверь?
Я подперла дверь ногой, а все, что произошло за день, сунула в свой кирпичный чулан, куда закидывала остальные чувства, связанные с этим делом. Чтобы все как следует утрамбовать, пришлось приложить немало усилий, но я справилась. Благодаря этому мне удалось удержаться от вопроса, как долго он тут находится и видел ли мой приступ паники. Я взяла себя в руки, натянула маску выдуманной Айви, которую уже надевала для него.
И, став ею, расплылась в улыбке.
– Набрал легкого чтения? – поинтересовалась я, избавив его от половины стопки.
– О, спасибо за помощь, – выдохнул Рахул. Я захлопнула дверь ногой и зашагала рядом к его кабинету. – Только легкой эту стопку не назовешь. Хотя техническая документация другой и не бывает. «Легкое чтение», ничего не скажешь. Просто мои старшеклассники изучают теорию цвета.
Я сморщила нос. Даже не помню, когда еще в жизни я морщила нос, чтобы показать свое смятение, и тем не менее сейчас строила Рахулу милую рожицу.
– Теория цвета? А разве это не основы?
