Он покосился на меня.
– Э-э, нет. Напротив, это продвинутый уровень. Здесь уже приходится менять особенности взаимодействия света с молекулами на… – В этом месте я закатила глаза, и он рассмеялся. – Ладно, ты права. Тебе ни к чему целая лекция. Вообще эта тема обычно не рассматривается на вводных курсах. Ты когда-нибудь изучала в школе предметы по углубленной программе?
– Постой, а как все эти журналы связаны с особенностями света? – Попытка уйти от ответа получилась довольно неуклюжей, зато сработала прекрасно.
– Речь идет об особенностях взаимодействия света, особенности же самого света поменять нельзя. Или, по крайней мере, мне так кажется. Табита, возможно, озвучит тебе другое мнение. – Он пожал одним плечом, пока локтем другой руки надавливал на ручку двери в свой кабинет. Затем, придерживая дверь открытой, встал на пороге, чтобы я могла пройти. Протискиваясь мимо него, я замерла и на целых два удара сердца позабыла о всех тайнах, что узнала в библиотеке, и об ужасе шепчущих мое имя книг. Мы были с Рахулом настолько близки, что я видела пробивающуюся к концу дня щетину на его подбородке. Я невольно задумалась, какова она на ощупь при соприкосновении с нежной кожей моего запястья. А после – при соприкосновении с нежной кожей внутренней стороны моего бедра.
Третий удар сердца – и я вошла в кабинет. Плюхнула на стол стопку журналов и встряхнула руки.
– Значит, особенности взаимодействия со светом, – проговорила я, открывая старый потрепанный выпуск журнала для автолюбителей, только бы не встречаться с ним взглядами.
Рахул водрузил свою пачку журналов рядом с моей и принялся раскладывать их по стопкам.
– Задача состоит в том, чтобы выбрать в журнале какую-нибудь рекламу или фотографию и перевести изображение на ней в цветной негатив. – Я отметила то, по какому принципу он сортирует журналы – по преобладающим цветам на обложке, – и начала делать то же самое со своей стопкой. Он остановился, наблюдая за мной, а потом кивнул. Он не стал ничего говорить, как-то подтверждать, что я делаю все правильно, а просто принял, что мы действуем с ним сообща.
– Что ты подразумеваешь под «цветным негативом»? – удивилась я. – Разве негатив не должен быть черно-белым?
– А вот это самое интересное, – сказал он. – Детям необходимо самим определить противоположные цвета для изображения, а после преобразовать его в них. А для этого им нужно разбираться в теории цвета, физике света, абстрактной пигментации и уметь целенаправленно применять все эти знания. Это целый проект. Он займет у них почти месяц – мы закончим прямо перед началом весенних каникул, так что им даже некогда будет переживать. – Рахул открыл какой-то журнал о природе на большой фотографии с совой. Птица была совершенно типичная: огромные круглые глаза и два похожих на рожки хохолка. На снимке она летела, сжимая в когтях несчастного грызуна.
Рахул бросил на меня быстрый взгляд, который я по идее не должна была заметить. Потом приложил палец к центру лба совы. Цвета на странице начали постепенно меняться, словно чернила утекали в воду. Спустя тридцать секунд изображение полностью стало другим: коричневые цвета превратились в голубые, желтые – в фиолетовые. От представшей картины мои глаза должны были повылезать из орбит, но нет – мне даже понравился получившийся результат. Приблизившись к снимку, я разглядела, что каждое перышко приобрело немного другой оттенок; Рахул не забыл и про маленькую капельку крови, вытекавшую из-под совиных когтей.
– Цветной негатив, – пробормотала я и провела подушечкой пальца по крылу совы. – Понятно. Круто.
– Ага, – отозвался Рахул. Я подняла глаза и обнаружила, что склонилась к нему настолько близко, что мы едва соприкасались щеками. Когда он улыбнулся мне, я покраснела, и его взгляд заскользил по моему лицу. От него не укрылось, что я закусила губу. – Очень круто.
Я уже открыла рот, чтобы сказать что-то умное и очаровательное, а не как попугай в очередной раз повторить «круто». Но не успела произнести и слова, как дверь в класс резко открылась. Мы отпрыгнули друг от друга, как будто занимались тем, о чем оба, могу с уверенностью сказать, думали – как будто на его огромном столе не были разбросаны всего лишь журналы.
На пороге застыла Александрия Декамбре, державшая одной рукой дверь. Ни в класс, ни в коридор не проникали солнечные лучи, однако ее светло-желтые волосы все равно сияли. Она обвела глазами кабинет, едва удостоив нас взглядом.
– Я могу тебе чем-то помочь, Алекс? – спросил Рахул.
– Меня зовут Александрия, – огрызнулась она. Я вздрогнула, когда меня накрыло волной стыда и страха. – И нет, я просто ищу Дилана. Никто из вас его не видел?
– М-м-м-м-м, нет, – ответил Рахул. – Но если я увижу, то передам ему, что ты его искала.
– Не стоит, – отрезала Александрия, все черты ее лица выражали раздражение. – Я сама его найду. – Наконец она посмотрела на Рахула, а по пути зацепилась взглядом за меня.
– А кого еще ты ищешь? – поинтересовалась я. Девушка наградила меня натянутой улыбкой в духе «отвали» и ушла, ничего не сказав.
– Господи, – пробормотала я. – Что это было?
– Да уж, она та еще штучка. Ты даже не представляешь, – произнес Рахул. – Они оба.
– А что с ней? – выгнув брови, спросила я, но он лишь покачал головой.
– Да ничего. С ней никогда ничего не случается. Все время кажется, будто должно что-то произойти, но ей удается минимизировать ущерб лучше, чем кому-либо. Любой ураган просто проносится мимо нее. – Он нахмурил лоб. – Или точнее будет сказать, она сама всегда оказывается в эпицентре урагана. А самим ураганом является Дилан.
– Правда? – Я вернулась к раскладыванию журналов, втайне надеясь, что наши руки снова соприкоснутся. Так оно и получилось несколько раз – достаточно, чтобы я задумалась, а не пытался ли он специально взять те журналы, что были ближе ко мне.
– Ты же слышала историю с граффити?
– Да, бедная Саманта, – откликнулась я.
– Ага, бедная, но меня поразило вовсе не это. – Он снова покачал головой. – Ко мне обратились с просьбой привести шкафчики в порядок, поэтому у меня была возможность внимательно изучить примененную к ним магию. Такого изощренного заклинания я не видел уже давно. Способа доказать, что его сотворила Александрия, у нас нет, но все уверены, что это сделала она. Между ними произошла ссора. Повлекшая за собой тяжелые последствия.
– Значит, вот как ей это удается? – Я обнаружила, что до сих пор не знаю, как описать бурю эмоций, поднимавшуюся во мне рядом с ней – когда мне хочется просто… подчиняться любому ее приказу. А если я не подчинюсь, то сломаюсь.
Я установила правило никогда не приписывать девочкам-подросткам способности манипулировать и управлять сознанием – подобное мышление было в духе Гумберта Гумберта
[7]. Поэтому не стала рассказывать о приступах страха, стыда и сожаления, которые испытывала всякий раз, когда злила Александрию Декамбре. Не стала делиться тем отрывком разговора, что сумела подслушать. Я просто оставила это в тайне. Рахул пожал плечами, листая журнал про охотничьих собак. Он проводил пальцем в каждом месте, где упоминалось слово «сука», и слова под его прикосновением исчезали. Он видел, что я наблюдаю за ним.
