После ужина, пока Рахул убирал со стола, я последовала вслед за Азбукой в гостиную. Обстановка в комнате была опрятной, но отнюдь не простой – совсем не похожей на жилище холостяка. Среди полузасохших растений в горшках приютились фотографии его самого и людей, похожих на членов его семьи; я рассматривала их, пока разминала пальцы ног, стоя на огромном пестром плетеном ковре. На одном из снимков я увидела пожилую женщину, глазами и носом напоминавшую Рахула, и смеявшуюся рядом с ней девушку с такой же, как у него улыбкой. Видимо, мать и сестра. На другом был запечатлен его, как он сам мне рассказывал, бывший парень, впоследствии ставший его лучшим другом – их мирное расставание переросло в нечто вроде братских отношений. Я невольно подумала о том, когда же мне удастся познакомиться с ними, и тут же одернула себя за то, что допустила такое предположение, а потом все же позволила просочиться сладостной крупице надежды – это возможно. Это может произойти, Айви.
Я принялась изучать книжные полки Рахула, забитые в хаотичном порядке книгами разнообразных жанров. Даже прижалась ухом к стеллажу в надежде, что книги поведают мне что-нибудь о Рахуле, но услышала лишь Азбуку, которая вопила на диване до тех пор, пока я не села и не уделила ей внимание. К тому времени как ко мне присоединился Рахул, я вся была покрыта кошачьей шерстью и вибрировала от громкого мурлыканья.
Когда Азбука спрыгнула с моих коленей, я осознала, как же долго мы с Рахулом сидим и болтаем. Он по-прежнему смотрел на меня с нетерпеливым блеском в глазах, отчего мне хотелось выложить ему все, хотелось целовать его, обхватить ногами за пояс и не отпускать до тех пор, пока не рассветет.
Но тут ко мне снова вернулась Азбука: запрыгнула на колени и принялась топтать мои ноги, щекоча мне нос своим хвостом. Я взглянула на Рахула – тот смеялся надо мной.
Я закатила глаза, мол, что поделаешь, и начала гладить Азбуку, которая бодала мои руки головой и урчала как трактор. Потом она пристроила свою внушительную тушку у меня на бедрах, и я похоронила надежду восстановить кровообращение в ногах.
– Знаешь, хоть я и не могу тебе ничего рассказать, но с удовольствием выслушаю твои соображения по некоторым вопросам, – сказала я. – Касаемо дела, разумеется. Мне это очень поможет.
– Да, конечно, в любое время, – обрадовался он, в его взгляде зажглось удовольствие. – Я стану твоим консультантом? Привлеченным экспертом? Чувствую себя таким важным.
– О, точно. Экспертом-консультантом. Очень важным. – Я почесала Азбуке спинку, возле хвоста. – И вот с чем ты можешь мне помочь: что тебе известно о магии манипулирования эмоциями?
– О чем?
– Ну, знаешь… такие заклинания, которые заставляют людей делать то, что ты им скажешь, или вселяют страх, когда ты злишься. Например, ты на кого-то кричишь и внушаешь человеку, что ты самое страшное существо на земле, только с помощью магии… Что? – Он смотрел на меня, будто я спрашивала, нет ли у него рецепта запеканки для дошкольников.
– Так ты имеешь в виду теоретический динамизм?
– М-м, да.
Он помешал кофе в чашке, постукивая ложкой по дну.
– Мне мало известно о нем. Для получения диплома по теоретической магии я изучал только то, что требовала учебная программа, и не проходил никаких углубленных курсов. Возможно, Табита сможет рассказать тебе о теории больше, чем я. – Взгляд Рахула бегал по сторонам, он смотрел куда угодно, только не на меня.
– Да, я могла бы спросить у нее, – проговорила я, отпив из бокала. – Просто решила, что ты можешь знать, раз интересуешься подобными вещами. Во всяком случае, тебе, черт возьми, известно об этом гораздо больше меня.
– Зачем тебе это? – натянуто спросил он. Я чувствовала, что ляпнула что-то не то. Несколько секунд в комнате слышалось только громкое урчание Азбуки.
– Всего лишь хотела разобраться в этом вопросе, прежде чем учитывать информацию при рассмотрении дела. – Он продолжал непонимающе смотреть на меня, и я вдруг осознала, что ничего ему не объяснила. – Нет, постой, похоже, я забежала вперед. Прости. Иногда у меня бывает. Я считаю, что магическое манипулирование эмоциями может служить важным фактором в этом деле, потому что к нему прибегает, как мне кажется, один из учеников Осторна. И использует его на всех.
Рахул отрывисто рассмеялся. Такой смех был ему не к лицу, поскольку получился чересчур резким.
– Что ж, могу заверить тебя: это не тот случай.
– Почему ты так думаешь?
– Да потому что теоретический динамизм – это чистая теория, Айви, – сморщив нос, ответил он. – Боже, прости меня. Я думал, ты спрашиваешь, знаю ли я, как это делается. – Он потянулся ко мне через диван и с радостной улыбкой взял за руку. – А это не то, что мне хотелось бы знать. Я и задумываться не хочу, как это делается. Все это чересчур продвинутые псевдо-теоретические штуки. Даже если бы они были возможны, все равно это незаконно. А даже если и законно – то неправильно, понимаешь? С точки зрения морали. – Он взял меня за руку и легонько постучал по моему большому пальцу. – Может, в образовательном мире физической магии я и считаюсь плохим мальчиком, но…
– Погоди, – перебила я его, с трудом успокаивая свое сердце, когда его палец лениво блуждал по костяшкам моих пальцев. – Если это псевдо-теоретические штуки, то как они могут быть незаконными? В этом нет никакого смысла.
Он нахмурил лоб.
– Так же, как и все остальное. Как и… – Рахул снова задумчиво постучал по моему пальцу. – Как и манипулирование электромагнитным импульсом. То, что этого никто не умеет, не значит, что это разрешено.
– Я не понимаю. Разве это не то же самое, что запретить разведение единорогов? Какой смысл объявлять вне закона то, что невозможно?
Рахул склонил голову и покосился на меня, будто мы общались на двух разных, не схожих языках.
– Как? Как ты можешь не знать о таком? Это же… первое, чему всех учат на «Введении в теорию», когда рассказывают о Продуманном Исследовании. Это материал первых классов. – Слова «Продуманное Исследование» он произнес так, словно это какой-то непреложный закон, как научный метод или сила тяжести. Словно я должна знать его как свои пять пальцев.
Мое сердце снова замерло, только на этот раз по другой причине. Вот она палка о двух концах – и теперь другой ее конец летел мне в лоб. Я чесала Азбуку между ушей, а сама пыталась найти выход из сложившейся ситуации. Это случилось только потому, что он никогда не спрашивал, маг ли я. Вот и все. А я ухватилась за эту возможность, поскольку она показалась мне такой легкой.
Такой приятной.
Я никогда не хотела обладать способностями Табиты: слишком сильно злилась на нее, чтобы завидовать, слишком обижалась, чтобы зариться на ее кусок пирога. Я не хотела быть магом. Но мне выпал шанс прочувствовать жизнь, которая могла быть у меня, родись я такой же, как Табита. Будь я магом, я могла бы смеяться вместе со всеми. Могла бы общаться с ними на равных. Могла бы каждый вечер есть гребешки с Рахулом.
