И в этой ситуации я сделала то, что у меня получалось лучше всего: попыталась уйти от ответа.
– Значит, это действительно невозможно? Я имею в виду теоретический динамизм? – Я принялась лихорадочно рыться в памяти. Не то, не то, не то. – Он больше похож на теоретическую щелочность или все-таки ближе к методу облаков в воде?
– Э-э, вроде того, – протянул он. – Хотя скорее горсти песка, чем облака в воде, насколько я себе это представляю. Чтобы использовать этот метод, необходимо определить эмоциональное состояние человека, найти точный его источник, а потом вызвать реакцию. Но на это никто не способен. Потому что никто не знает наверняка, откуда берутся эмоции, верно? Существуют лишь предположения, домыслы, психология, но никакой конкретики. – Тема набирала оборот, Рахул постепенно углублялся в предмет. Я затаила дыхание и взмолилась: «Может быть, он забудет о том, что собирался выяснить. Может быть, мы просто устроим свидание. Еще одно, прежде чем я все ему расскажу. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». – Чтобы манипулировать чьим-то эмоциональным состоянием, нужно понимать на внутреннем молекулярном уровне, как рождаются и проявляются эмоции, но в настоящее время у нас нет даже базовой концепции. Известно, что в использовании этого метода были обвинены лишь несколько человек, да и то все уверены, что они просто… обладали сверхъестественной харизмой. Чтобы вытворять подобное, нужно быть могущественнейшим магом за всю историю существования магии. Я серьезно, это просто невозможно. А уж нравственные последствия… – Он сложил пальцы свободной руки, которая не держала мою ладонь, поднес их к виску и изобразил взрыв. Мозговыносящие.
Казалось, все сходится: железные опилки притягивались к магниту подозреваемого.
– Значит, если бы кто-то все же был способен на такое – применять динамизм, – то сила буквально била бы из него фонтаном. – Обдумывая потенциальные возможности, я поерзала под весом Азбуки. Кошка с недовольным мурком встала, немного покружила и улеглась на подушку между мной и Рахулом, поджав лапки под себя.
– Именно. Причем во всех смыслах, – подтвердил Рахул. – Такие люди обладают силой – внутренней, – а если они еще смогут по своей воле влиять на эмоциональное состояние других, то весь мир падет к их ногам. Неужели вы никогда не устраивали дебаты на тему этики теоретических исследований? Я думал, они обязательны для всех, как чтение «Над пропастью во ржи» на уроке английского.
– Я никогда не читала «Над пропастью во ржи», – рассеянно бросила я. – Получается, если ученик умеет пользоваться динамизмом, он станет могущественнее любого человека в мире, – с нарастающим ужасом продолжала размышлять я. – В этом случае он способен на все, да? Он способен на все что угодно.
Рахул склонил голову, чтобы перехватить мой взгляд.
– Айви? – Его рука крепче сжала мою ладонь, и я, пытаясь прийти в себя, покачала головой.
– Прости меня, просто я… Ты только что помог мне понять кое-что важное в этом деле.
– Я очень рад, – сказал он, и в подтверждение этих слов вокруг его глаз появились морщинки. – Уж не знаю, в чем я помог тебе разобраться, но сейчас немного дико это слышать от тебя, хотя тебе самой, я уверен, все предельно ясно, да?
– Да, – рассмеялась я, – тебе бы тоже было ясно, если бы ты знал, о ком идет речь. Господи. Я разобралась. – От переполнявшей меня радости голова шла кругом. Я со всем справилась, я смогла, все сошлось. Я вот-вот раскрою убийство.
Рахул снова стиснул мою руку и, закусив губу, произнес:
– Это же замечательно. И все же, Айви, в какой школе ты училась?
– Имени Эндрю Джексона в Вудленде, – машинально ответила я. – Боже мой, все совпадает. Она действительно обладает силой, только еще не знает об этом. Или же знает и… – Мой взгляд остановился на лице Рахула. На нем читалось потрясение. Слишком поздно до меня дошло, что я сейчас сказала. – Ох.
Он удивленно хлопал глазами, и я видела просыпавшееся в них осознание. Но, вопреки всему, он решил дать мне еще один шанс.
– Никогда не слышал о школе имени Эндрю Джексона, – медленно произнес он. – Она чартерная? Или же просто не входит в национальную программу округа? – Заметив мое замешательство, он пояснил: – Национальная программа округа, которая охватывает все двенадцать магических школ Соединенных Штатов. Ее курирует Магический Департамент образования.
Я сглотнула образовавшийся в горле ком и попыталась запечатлеть в памяти ощущение его руки, прекрасно понимая, что держу ее в последний раз.
– Ты бы не стал уточнять, если бы уже не знал, Рахул, – прошептала я. Затем поставила бокал вина на кофейный столик и приготовилась к грохоту, с которым обрушится мой мир.
Он откинулся спиной на декоративную подушку. Его лицо застыло в неподвижной маске шока, когда он осознал, что совсем меня не знает. Мою ладонь там, где ее не касались подушечки его пальцев, окутал холодок.
– Думаю, не стал бы, – пробормотал он. – Значит… значит, ты…
– Не маг, – закончила я. Никогда еще так глубоко, с тех пор как уехала Табита, эти слова не ранили меня. Сейчас они вышибли из меня весь дух, и я не могла отдышаться. Это было неизбежно, это должно было случиться, но я все надеялась, что смогу отсрочить этот миг, и обманывала себя. Мне нравился Рахул не только внешне. Он был умным. Слишком умным, чтобы стать участником моего неуклюжего спектакля, где я играю чужую роль. «Не помешает нам», – подумала я и стиснула зубы, собравшись идти до конца. – Я не маг. Во мне нет ничего особенного.
– Но ты же…
– Я обычный человек. Без способностей. Без всего.
С этими словами я развела руки в стороны, чтобы продемонстрировать ему: они совершенно не годятся для простых трюков, которым он обучал своих четырнадцатилетних учеников. Рахул смотрел в свою пустую чашку, затем его взор скользнул по моим рукам и остановился на моем лице. Он глядел на меня так, словно не до конца понимал, кто я или кто он сам. Мне не хотелось, чтобы он выискивал различия между нашими с Табитой лицами, и тут он сказал:
– Но твоя сестра…
Густой румянец стыда залил мою шею. Почему не я?
– Да. Моя сестра. Полагаю, все досталось Табите. Именно она особенная. Прости, что ввела тебя в заблуждение насчет моей исключительности. – Я прочистила горло. – Потому что у меня ее нет. Ты выбрал не ту сестру. Думаю, лучше тебе узнать об этом сейчас.
– Айви, я не… это не… Я не понимаю.
– А что тут понимать?
– Я не понимаю, почему ты лгала. – Он взял меня за руку и заглянул в мои глаза – меня обожгло светившееся в его взгляде сочувствие. – Зачем притворялась?
Я сдержала рвущийся наружу смех. Он серьезно? Это же так очевидно.
А потом всмотрелась в его лицо и услышала то, что он пытался сказать: мне не нужно притворяться. Для него – уж точно. Похоже, он действительно так считал.
