– А вы не думали рассказать моей матери всё начистоту? – спросила Кейт.
Сюзанна вздохнула.
– Само собой. И довольно часто. Норман тоже. Но вот ведь какое дело: его с Ричардом связывала дружба. И мы с Брендой отлично ладили, но без них, наверное, никогда не познакомились бы и не подружились – хотя бы из-за разницы в возрасте. Норман просто не смог подставить своего друга, который, помимо прочего, был и его начальником. Обмануть его доверие. Я и сама опасалась последствий. И не в последнюю очередь для карьеры Нормана. Мы были в тупике. И испытали огромное облегчение, когда эта пагубная связь прекратилась и Ричард, можно сказать, вернулся на праведный путь.
Кейт выпрямилась. Она услышала главное.
– Вам известно об этом что-нибудь? Об их разрыве, я имею в виду. Почему мой отец внезапно порвал с Мелиссой?
– Да, это было странно, – ответила Сюзанна. Она налила себе еще кофе, положила сахар и стала задумчиво перемешивать. – Я тоже пыталась что-нибудь выпытать из Нормана. Но тот ничего не говорил. Ничего, что убедило бы меня.
– По-вашему, он знал истинную причину? И не хотел ее называть?
Сюзанна ответила не сразу.
– Сложно сказать. Он утверждал, что знает не больше моего. И все-таки у меня было такое чувство… не могу объяснить… просто было ощущение, что он знает что-то еще. Но по каким-то причинам не хочет этого говорить. Я полагала, он пообещал Ричарду держать рот на замке, и не понимала, почему. Что такого ужасного у них могло произойти?
– Считается, что они расстались из-за болезни моей матери, – сказала Кейт, припомнив слова Дорин.
– Да, – сказала Сюзанна, – Ричард так все и представил. Но мне это показалось странным. Бренда ведь поправилась. Норман говорил, что Мелисса потребовала от Ричарда, чтобы тот наконец развелся. А Ричард опасался, что у Бренды вновь разовьется рак, если он ее бросит.
– Но в этом нет никакой логики, – заметила Кейт.
– Нет. Потому я и сочла это странным. Чтобы вы знали, на тот момент мы с Норманом уже двенадцать лет как состояли в браке. Я знала этого человека, как никто другой. И чувствовала, что он от меня что-то скрывает. Он больше не хотел говорить на тему Ричарда и Мелиссы, буквально выходил из себя, когда я об этом заговаривала. Хотя прежде мы постоянно об этом говорили. Теперь эта тема оказалась под запретом. Кроме того…
Сюзанна запнулась.
– Да? – спросила Кейт.
– Кроме того, мне показалось, что в отношениях Ричарда и Нормана произошли перемены. Конечно, они виделись каждый день на работе, но не более того. Раньше они по меньшей мере раз в неделю отправлялись в паб выпить пива, а иногда договаривались побродить по вересковым пустошам в выходные. Это все осталось в прошлом. И когда Бренда поправилась, мы уже не собирались вчетвером. Впрочем, я была только рада. Я по-прежнему не знала, как смотреть ей в глаза.
– А потом… – начала Кейт.
Сюзанна поняла, о чем она говорила.
– Потом случилось это несчастье. Норман стал калекой. С тех пор… все стало иначе.
Кейт не решалась задавать вопрос, который ее мучил, но в конце концов отбросила сомнения. Это было лишь предположение – возможно, даже тень предположения, не более.
– Вы бы допустили, что Норман в каком-то смысле винил моего отца? В этом несчастье, как вы сказали?
Сюзанна, похоже, была удивлена.
– Нет. Вашего отца там даже не было. Он был в отпуске, когда все произошло.
– Да, но возможно, в этом Норман и упрекал его. Что его не было рядом.
– Не думаю, – сказала Сюзанна. – Нет. Во всяком случае, он никогда такого не говорил. Он озлобился на весь мир, буквально на каждого, кто был более здоров, в том числе и на вашего отца. Не сразу, но постепенно. Когда стало ясно, что его состояние безнадежно, он возненавидел всех, кто вообще здоров.
Кейт подумала о найденной открытке – отправленной примерно через четыре месяца после ранения. Очевидно, в то время Норман еще питал слабую надежду. Она таяла день за днем и в конце концов совсем угасла. Как выразилась его супруга, Норман озлобился и возненавидел всех вокруг. Кейт поняла, что общение между ним и ее отцом сошло на нет. Но, очевидно, что-то произошло еще раньше, некий перелом – что-то изменилось, и эта перемена привела к разобщению. Норман осуждал тайную связь Ричарда, однако они по-прежнему оставались друзьями. Их дружба действительно дала трещину, только когда Ричард порвал с Мелиссой.
Что-то предшествовало их разрыву, и мириться с этим было невозможно.
Кейт сознавала, что должна поговорить с Норманом.
* * *
К вечеру она добралась до окраины Ливерпуля. Сюзанна дала ей адрес Нормана и добавила при этом, что не знает, живет ли он там по-прежнему.
– В общем-то, – сказала она, – я даже не знаю, жив ли он еще.
Ливерпуль по-своему красив – с реки открывается прекрасный вид на высотные дома, выросшие там за последние годы. Все это дает обманчивое впечатление экономического роста и благополучия. В действительности Ливерпуль относится к числу городов с самым высоким уровнем безработицы в стране и представляет собой бомбу замедленного действия в плане социальной напряженности и беспорядков. Целые кварталы нуждаются в срочном ремонте, но ввиду повальной нехватки средств медленно ветшают. Существуют кварталы, где люди живут в непривычной, по западным меркам, бедности – и полной безысходности касательно улучшения жизненных обстоятельств.
Сюзанна говорила, что пособия Нормана едва хватало на жизнь, и Кейт приготовилась лицезреть картину убогой нищеты. И все равно увиденное произвело на нее неизгладимое впечатление. Она оказалась в той части города, которая прежде была, вероятно, промышленной зоной, теперь уже недействующей. Обширная территория давно заброшенной фабрики, кирпичные стены разрисованы вызывающими граффити, просторные площадки заросли крапивой и чертополохом. Одинокая остановка у дороги, окна складского помещения выбиты все до последнего, от приклеенного у ворот графика погрузки остались оборванные клочки. Очевидно, никто и не пытался отремонтировать это строение – возможно, в этом не было смысла, так как в людях вновь проснулась бы жажда разрушения. Напротив фабрики и остановки выстроились несколько жилых домов, окна которых выходили на дорогу или заваленные мусором дворы. На углу висела вывеска «Кафе», но жалюзи на окнах были опущены, и непохоже было, что там еще можно заказать кофе. Чуть поодаль располагалась заправка, и вот она, по всей видимости, еще функционировала.
Кейт припарковалась под эстакадой, чтобы машина не грелась под солнцем, и двинулась по улице к ближайшим домам. Ей пришлось собрать все свое мужество в кулак. Она страшилась встречи с Норманом Доуриком. Встречи с его бедственным положением и злобой. И того, что он мог рассказать ей об отце.
Найти дом, который назвала ей Сюзанна, оказалось не так просто: таблички с номерами вытерлись, так что цифры едва можно было разобрать. В конце концов Кейт направилась к ближайшему из домов. Звонок был сломан, но и дверь оказалась незапертой. На лестничной клетке было темно, штукатурка осыпалась со стен, и в воздухе стоял неприятный запах. На первом этаже располагалось по две квартиры, на втором, вероятно, так же. Однако Норман, будучи прикованным к креслу, мог жить только внизу.
