– Оно ему больше не нужно. И я взяла.
– Больше не нужно? Человеку, который передвигался на этом кресле? Ты говоришь о нем?
– Да.
– Он куда-то уехал? Без своего кресла?
– Не уехал.
Грейс проворно вскочила. Кресло откатилось назад и остановилось. Высокая и худая, она давно выросла из своей одежды. Джинсы были слишком коротки, как и рукава свитера. Только теперь Кейт заметила синяки на ее запястьях.
«Помогите ей, прошу вас», – сказала ее мать.
Грейс шагнула к одной из бочек и положила руку на крышку. Затем повернулась к Кейт и снова улыбнулась. У нее был умиротворенный и дружелюбный вид.
– Он здесь, – сказала она.
3
Калеб Хейл стоял перед отцом Грейс и с трудом скрывал неприязнь. Кто-то из коллег в полиции Ливерпуля навел справки, и старший инспектор знал, что перед ним Даррен Хенвуд, сорока двух лет, бывший корабельный механик, уже пять лет как безработный. Выражение его типичной бандитской физиономии произвело впечатление даже на Калеба, хотя он за годы службы повидал немало. Из-за его спины выглядывала Джули Хенвуд, его жена. С первого взгляда было видно, что она отказалась от всякой надежды на какие-то улучшения в жизни.
– Почти девять часов, – говорил Калеб, – и вы понятия не имеете, где ваша тринадцатилетняя дочь?
Они узнали и возраст Грейс, и то, что она единственная дочь в семье Хенвудов.
Даррен пожал плечами.
– Часом позже или раньше, она по-всякому приходит.
– И вас это не беспокоит?
Даррен снова повел плечами.
– Подростки. Знаете, какие они.
– Какие? – уточнил Калеб.
Даррен усмехнулся.
– Непредсказуемые. Делают, что вздумается. Без толку им что-то говорить. А Грейс… с ней-то тем более проблемы!
– Под проблемами вы имеете в виду, что ваша дочь отстает в психическом развитии?
– Под проблемами я имею в виду проблемы. У нее не всё в порядке с головой. С рождения так. Не знаю, почему. Жена водила ее к врачу. И тот тоже не мог объяснить. Так уж бывает: родится человек, растет себе и растет, а мозги отстают.
Калеб неожиданно обратился к Джули:
– Миссис Хенвуд, вы знаете, где может быть ваша дочь?
Джули опасливо покосилась на мужа. Складывалось впечатление, словно ей хотелось спросить, какой следует дать ответ.
– Нет, – пробормотала она в итоге, – я тоже не знаю.
– У нее есть друзья, к кому она могла пойти?
– У нее нет друзей, – ответил Даррен. – Кто станет с ней водиться? Она если и говорит, то несет всякую чушь.
– И все-таки есть люди, кому она доверилась бы?
– У нее есть мы, – сказал Даррен.
Калеб догадывался, что отец, вероятно, был последним человеком, кому Грейс доверилась бы. Матери еще может быть – но миссис Хенвуд находилась в полном подчинении у мужа и вряд ли могла быть опорой для дочери.
Они зашли в тупик. Грейс могла быть где угодно.
– А это правда, что говорят? – спросил Даррен. – Что у фабрики столько полиции, потому что там нашли труп?
– Правда. По всей видимости, это Норман Доурик. Он тоже жил в этом районе.
– Колясочник?.. Какая-то женщина сегодня утром про него расспрашивала. Хотела непременно его разыскать.
– Да, колясочник, – подтвердил Калеб.
Он уже не знал, что еще предпринять, чтобы Кейт прекратила свою самодеятельность. Даже угроза жалобы о превышении полномочий не возымела эффекта. Кейт продолжала как ни в чем не бывало. И что хуже всего – постоянно опережала на шаг Калеба и его команду. Находила покойников одного за другим, звала следователей и представляла им очередной узел в запутанном и без того деле. Случай с Норманом злил его особенно. Когда убили Ричарда Линвилла, Роберт по распоряжению Калеба отправился к миссис Доурик и расспросил о муже. Когда же выяснилось, что они давно развелись и Норман живет где-то в Ливерпуле на свою пенсию, озлобившись на весь мир и отвернувшись от Ричарда, своего бывшего друга и начальника, расследование в этом направлении прекратили.
И вот Кейт находит его мертвым – на заброшенной фабрике, запечатанным в бочке с водой. Она позвонила в полицию Ливерпуля. Те вскрыли бочку и обнаружили тело. Калеб представлял, с каким скепсисом полицейские восприняли ее заявление, основанное на словах умственно отсталой девочки тринадцати лет. Вероятно, они усмехались или демонстрировали свое недовольство, пока возились с бочкой. И каково было их изумление после… Калеб приехал в Ливерпуль уже к вечеру, по звонку Кейт. Он поговорил с патрульными, которые первыми прибыли на территорию фабрики, – бывалыми полицейскими, имеющими немалый опыт за плечами. У обоих был нездоровый вид, один из них то и дело утирал платком лоб – очевидно, его до сих пор бросало в пот.
Результаты вскрытия пока не пришли, личность умершего тоже не была установлена. Но из всего, что Кейт узнала от Грейс, следовало, что речь идет о Нормане Доурике, которого уже несколько месяцев никто не видел. Кейт, казалось, готова была раскрыть целую серию убийств, и каждая жертва имела какое-то отношение к Ричарду Линвиллу. Его любовница. Его друг и коллега… И все сложнее становилось объяснить связь между жертвами и Денисом Шоувом. Единственный, кого до сих пор обнаружил Калеб, это Нил Кортни, и тот, уже вне всякого сомнения, умер естественной смертью – в полдень Роберт получил окончательный результат вскрытия. Таким образом, Денис Шоув подозревался в том, что обнаружил Нила Кортни мертвым, похоронил в саду, не сообщив в соответствующие органы, и присвоил его пенсию. Но сверх этого ему нельзя было предъявить каких-либо обвинений – во всяком случае, не в убийстве дальнего родственника. И с убийством Ричарда Линвилла эта история, очевидно, не имела ничего общего.
А вот Доурик не мог сам себя утопить в бочке и после закрыться крышкой. Кейт рассуждала так же.
– Его жестоко убили, – сказала она по телефону, – как и моего отца. Как Мелиссу Купер. Вам лучше приехать, Калеб. Иначе местная полиция двинется в ложном направлении. Мне не убедить их в том, что это убийство связано с двумя другими, совершенными в Йоркшире. Здесь считают, что пьяные подростки напали на беззащитного инвалида. Но мне это кажется маловероятным.
Всю дорогу от Скарборо до самого Ливерпуля Калеб ругался без остановки.
Когда он приехал, труп уже увезли, однако на территории фабрики было по-прежнему не протолкнуться. Калеб сразу заметил, что вокруг царила лихорадочная, почти взрывная атмосфера, превосходящая обычное оживление, какое царит на месте преступления. Он довольно быстро выяснил причину: в неразберихе пропала свидетельница, тринадцатилетняя девочка, указавшая на местонахождение трупа и присвоившая инвалидное кресло жертвы. Она просто исчезла. Полиция уже побывала у ее родителей, но те понятия не имели, где могла прятаться их дочь. Теперь все прочесывали округу в поисках Грейс Хенвуд.
