Аластор лег рядом со мной, обнял. Так, что я на миг замерла, а затем осторожно так спросила:
– Это эрекция?
– А то. – невозмутимо отозвался наместник. – Она у меня постоянно, можно сказать.
Я сочувствующе похлопала по тому самому месту, отчего Аластор дернулся и едва слышно прошипел сквозь зубы.
– Все потом. – предупредила я.
И постаралась заснуть. Хотя в объятиях возбужденного сидхе это сделать очень непросто. А принимать какие-либо сонные порошки и таблетки не решилась. Мало ли как они повлияют на видения.
***
Все же получилось!
Я оказалась вновь на развалинах Горхейма. Не было ничего, только остатки зданий, оплетенные ветвями. Никто не бродил и не шумел, заводов тоже не видно. Я подняла голову: надо мной раскинулось угольно-черное небо с синими разводами и огромная луна. Чуть в стороне висела вторая, поменьше и побледнее. Звезды светили те же, но стали более тусклыми.
– Не факт, что это произойдет. – сказала я вслух.
Мой голос затерялся в тишине вокруг. Но я понимала, что не одна. И просто продолжала говорить, загоняя липкий страх далеко внутрь.
– Это лишь один из вариантов будущего. И я не допущу, чтобы оно исполнилось. Не знаю, кто послал демонова гаденыша, но мы его уничтожили. И уничтожим любого, кто польститься на Тир-На-Ног. Мир, конечно, далеко не предел мечтаний, но я там родилась. И выросла. И, мать вашу, не позволю его разрушить!
В воздухе послышался вздох. Точно вздохнул некто огромный.
А потом отец просто возник. Буквально в двух шагах от меня. И мы впервые встретились лицом к лицу.
Мы смотрели друг на друга.
Не знаю был ли он в настоящем облике или же нет, но на человека не походил. Это сложно объяснить. Я видела вполне человеческие черты, но при этом они оставались чуждыми. Точно на обычное лицо наложили какой-то эффект. Я не назвала бы его уродливым или страшным. Но такого в Тир-На-Ноге еще не видела, а ведь какие только существа там не водятся.
У него оказались очень темные волосы с красноватым отблеском, точно озаренные пожаром. И такого же цвета глаза. На ум пришло сравнение с пылающими углями. Грубые черты лица, кожа, точно опаленная огнем и хищный нос. Ну просто ястреб, а не демон. Очень высокий и мощный. Мощнее любого мужчины, что я видела. И все это упаковано в штаны и рубашку, что меняли цвет от угольно-черного до темно-синего. На груди подвеска с рожей, от которой начинала болеть голова, на правой руке заметила увесистый перстень. Судя по всему, тоже не простой.
– Ну как?
Я покачала головой:
– Радует, что внешностью я в маму.
– Мне понравилась твоя речь. – одобрил отец. – Такая пронизанная уверенностью. злостью. Сильные эмоции – это хорошо, осталось научиться держать их под контролем.
– Прямо конфликт отцов и детей. – хмыкнула я. – Типа ты явился через столько лет и начал учить меня как жить правильно.
Отец огляделся и покачал головой:
– Однако, дочь моя, ты нашла кого-то, кто держит твои видения под контролем. Я могу говорить с тобой, но не воздействовать. Интересно…
Спасибо, Аластор. Только за это я готова попробовать тебя полюбить.
– Это просто отлично. И сразу говорю: Врата вам не открою.
– Откроешь. – “успокоили” меня. – Всему свое время, дочь. Скажи, ты скучаешь по матери? По той, что дала тебе жизнь?
Сердце пропустило удар. Скучаю? Да, я скучала. Но в моей памяти мама осталась поникшей женщиной, которая жила только для меня. И которая улыбалась через силу. Но мне ее порой не хватало.
– Тебе зачем знать? И как вообще она умудрилась забеременеть от тебя? Врата запечатаны.
– Ох уж эти Королевы Тир-На-Нога. – хохотнул отец.
Он присел на один из валунов, поддернув брюки.
– Надменность – их слабое место. – сказал он с видом заговорщика. – Ничто нельзя запечатать навечно. Особенно, если тебя зовет женщина с таким даром, как у твоей матери. Особенно, если ей больше нечего терять. Особенно, если ей есть, что предложить.
Он повел рукой, и в воздухе рядом с ним появилась бледная тень. Я узнала чуть вытянутое лицо с огромными глазами, пышные кудри и тонкий нос.
– Мама…
– Ее душа – моя. Как и дар. Мы заключили с ней сделку. Я дарую ей дитя, а она – душу и магию. Все просто. Твоя мать знала как призывать меня. Она многое знала. Я не мог явиться лично, но сила ее магии оказалась настолько великой, как и желание, что моя проекция пробилась сквозь Врата. Чтобы исполнить то, что она хотела.
В моей голове зашевелились обрывочные знания, подчерпнутые из книг. Кто там из демонов-принцев исполняет желания? Не просто обещает, а именно исполняет. Это же дар.
– Астар! – всплыло имя в голове. – Так во-о-от кто ты!
Глава двенадцатая
Астар – демон знаний, исполнения желаний и так далее. За свои услуги он всегда сам назначает плату. И нельзя с ним торговаться.
И он мой отец!
Охренеть можно!
– Вот и познакомились. – чуть склонил голову Астар. – Так что, дочь моя, понимаешь на что пошла мать?
– Это был ее выбор. – пожала я плечами. – Только зачем?
– Она попросила ребенка. Она безумно хотела стать матерью и подарить кому-то жизнь. Порой люди просят о странных вещах. Эта была еще не самая сумасшедшая. И так удачно.
Он повел рукой в сторону мамы. Ее образ висел в воздухе, чуть шевелясь от ветра. А у меня в горле поселился скользкий комок.
Она родила и растила меня уже без души. Получила желаемое, но потеряла возможность насладиться материнством. Потому и угасла быстро, что ведьма без души это уже по сути погибший человек.
– Жестоко исполнить желание, но отнять возможность радоваться ему. – проговорила ровным голосом.
– Есть возможность повернуть все вспять.
Я постаралась отключить эмоции и включить мозг. Я ни на грамм не верю новоявленному папаше. Он, конечно, не принц лжи. Но не думаю, что при этом образец честности.
– Оживишь маму? Ее тело сожгли, как она и просила. Ведьмы после смерти часто могут вернуться и начать бесчинствовать. Особенно бездушные.
– Думаю, в твоих силах создать ей новое тело. Хотя бы искусственное. Ты получишь мать, сможешь ощутить ее любовь.
Комок в горле стал сильнее. Когда мама умерла, я была ребенком. И попала в руки воспитателей резиденции.
Глубоко вдохнула горячий воздух. Я отчетливо помнила ночи, когда ревела в подушку и злилась на маму, что она меня бросила. Что оставила лицом к лицу с Тир-На-Ногом. Злилась, что никто больше не утешал и не обнимал меня.
