Он точно обмяк, вспыхнувшие было огнем глаза вновь потускнели.
– Я видел то, после чего уже ничто не может вернуть вкус к жизни.
– Что ты видел? – быстро спросил Аластор, чуть подавшись вперед.
– Не помню. Я пытался, но не помню. Одно понял точно: Врата открывать нельзя. То, что за ними, заберет всю жизнь из Тир-На-Нога. Как забирает сейчас мою.
Лэйген закрыл глаза и пробормотал:
– Хватит уже задерживать меня.
Никогда прежде не видела, как сидхе добровольно уходят из жизни. Лэйген просто перестал дышать. Точно он устал настолько, что даже такое движение было ему не под силу. Лицо разгладилось, стало таким же прекрасным, как и до этих событий. Он вновь выглядел принцем Зимы, с белоснежной кожей и черными волосами. И таким останется до тех пор, пока его тело не рассыплется мириадами сверкающих песчинок.
Холод в районе затылка подсказал, что сейчас надо отступать.
– Наследник Двора Зимы ушел от нас.
Это проговорила Джилл, которая бесшумно подошла и склонилась над Лэйгеном.
– Он спит. – голос Королевы.
Я едва не вжала шею в плечи. За окном усилился снегопад, в окна ветер швырял горсти снега.
Леди Фрост молча отошла в сторону и склонилась в реверансе.
Мы все смотрели в сторону, но при этом косили взглядами в сторону Мэб. Она быстрым шагом приблизилась к постели старшего сына. И долго, очень долго стояла над ним, прежде чем медленно опустилась на колени.
– Все вон. – ее голос звучал в унисон бури за окном.
Два раза упрашивать не пришлось. Мы попятились и боялись лишний раз вздохнуть, пока не оказались за дверью. Да и там напряжение никуда не ушло.
– Уходим. – прошептал Аластор. – У нас не так много времени. Королева после приступа скорби начнет срывать боль на ближайшем окружении. Джилл, отправляйся на Землю. Пусть Мэб успокоиться, потом она поймет, что ты сделала все, что могла.
Леди Фрост коротко кивнула. Мы все трое прошли через портал Аластора. И я только сейчас поняла, что меня бьет крупная дрожь.
– Я думала, что только сидхе, которые прожили очень долго, могут так сделать.
Аластор усадил меня на диван. Джилл уже исчезла за дверями холла. Больше никого вокруг не было видно или слышно.
Мне в руки сунули стакан с чем—то золотистым. Машинально глотнула и закашлялась: любимый наместником виски. Зато внутри сразу потеплело. Так, что повела плечами, сбрасывая меховую накидку.
– Я тоже так думал.
Глава восемнадцатая
– Тебе нельзя подходить ко Вратам.
Фраза Аластора меня не удивила.
– Ну как бы да. – покивала Кесси.
Она пришла к нам буквально через пять минут после возвращения в резиденцию. Забрала у меня виски, буркнув, что нечего без пяти минутам демону пить. Еще буянить начну. Мысленно согласилась с ней.
– Ал…
На мой тихий оклик наместник лишь кивнул. Мол, давай, говори.
– У сидхе ведь нет души. – продолжила я осторожно. – Но у Лэйгена симптомы были как у смертного, который продал душу.
– Похожи. – кивнул Аластор.
Он глотнул еще виски, потер лоб. Чувствовалось, что произошедшее не дает ему покоя. По—хорошему, наместника следовало обнять, отвести в постель и дать как следует выспаться.
– Хесс, просто сидхе о таком говорить не любят. – подала голос Кесси.
Кажется, настроение Аластора ощутила и она. Потому и решила ответить сама.
– Видишь ли, по идее, сидхе – Высшие и низшие – вроде как живут вечно. Но! Есть такая штука как “смертная тоска”. Поражает исключительно долгоживущих. Они типа утрачивают вкус к жизни и все такое. В итоге просто им становится все фиолетово.
– Бездушные не просто утрачивают вкус к жизни. – возразила я. – Им просто становится все равно. Все теряет цвет, при этом они помнят о прошлых ощущениях. И это в результате сводит с ума. Моя мама отдала душу и магию в обмен на мое рождение.
– И она помнила о прошлых ощущениях, об эмоциях. – кивнул Аластор. – Она пыталась вновь вызвать их в себе, но не получалось. При этом твоя мать даже не осознавала чего ей не хватает. Никто толком не может понять бездушного. Но итог у них у всех один.
– Но почему Лэйген утратил интерес к жизни в таком молодом возрасте? Что могло произойти?
– Теперь не узнаем. – покачал головой Аластор. – Как вариант, попробовать разговорить кого—то из них.
– Мелочь попряталась. – сообщила Кесси. – Как раз хотела вам сказать, ребятки—котятки. Демонические отбросы точно пылесосом всосало. Ни одного нет. Что есть весьма странно. Мряв!
Мы с Аластором переглянулись. Да уж, странно – мягко сказано. Мелкие демоны – как тараканы. Увидишь – прибьешь. Ну или поймаешь, чтобы скормить кому-то. Они могли прятаться в тени, но всегда вылезали, когда им выгодно.
– Тараканы и крысы бегут, когда приходит большая задница. – продолжила Кесси, разглядывая выпущенные когти. – Делаем выводы, котятки.
– Мне надо попросить аудиенции у Далии.
Аластор буквально подскочил с кресла. Я дернулась за ним, но наместник остановил меня:
– Нет, Хесс, останься здесь. Все Дворы сейчас узнают о гибели наследника Зимы. Рядом со мной пока… не стоит находится там, где есть другие сидхе. Хотя Двор осени самый адекватный из всех. И еще… попробуй пообщаться с отцом. Возможно, он хотя бы намекнет на то, что случилось с Лэйгеном. Кесси…
– Да, да, отвечаю за нее головой, хвостом и другими частями тела. Иди, наместник.
Но Аластор не сразу ушел. Сначала поцеловал меня, слишком жадно, слишком требовательно, с ноткой отчаяния. Глаза его странно блестели.
– Что бы ни случилось, Хесс, я люблю тебя.
– Э-э-э… ладно. – только и сумела ответить.
С чего это Аластора пробило на романтику в такой момент? Он обхватил мое лицо ладонями и продолжал взглядом жадно впитывать мой вид.
– Ал…
– Все это будет непросто. – он мотнул головой. – Но мы выдержим. Ты полюбишь меня, Хесс.
Так, мне это уже вдвойне не нравится.
– Я чего-то не знаю, Ал?
– Мы никто толком не знаем, что происходит и что будет дальше. Поэтому просто хочу сказать это сейчас. Хесс, я всегда буду рядом.
Подобные порывы прежде за Аластором не замечались. Ладно, я растерялась. Внутри все снова точно замерзло, язык не мог сказать “люблю” в ответ. Потому что врать мне не хотелось.
Я не знала, как это – любить. И люблю ли? Сначала стоит разобраться в себе, а потом уже говорить.
– Я тебя дождусь. – только и смогла сказать. – Давай, топай к Далии. Мы тут с Кесси устроим вечеринку с душем из шампанского.
