Улыбка его чуть слабее, но гораздо искреннее. Он поправляет рубашку, рука в крови, он удивленно смотрит на нее.
– О…
Мне хочется что-то сказать, хоть что-нибудь, но что я могу? Прости, что мой брат ранил тебя? Прости, но я ничего не могла сделать? Поэтому я просто киваю на телефон рядом с ним.
– Может быть, тебе позвонить домой?
И когда я это говорю, на телефоне высвечивается незнакомый номер. Мэтт смотрит на экран, но не пытается ответить.
– Можно? – спрашивает он еле слышно. В глазах у него ужас.
Я не могу сдержать улыбку.
– Думаю, все будет хорошо.
Когда экран гаснет, Мэтт осторожно берет телефон, словно тот раскалился добела.
– Ты пойдешь за Таем?
Я сажусь рядом с ним и беру его за руку.
– Пойду, но не сейчас. Я останусь здесь, с тобой. Пока тебя не вытащат.
– Спасибо.
Телефон снова вибрирует.
– Ты в безопасности, Мэтт.
Он отвечает.
Клер
– Мэтт? – Голос мне изменяет. – С тобой все в порядке?
Я сажусь на бетон и вцепляюсь в телефон. Крис раздобыл его у полицейских или у кого-то из родителей. Я слышу тяжелое дыхание Мэтта. А потом он отвечает. У него далекий, тусклый голос.
– Клер? Я спрятался под сиденьями. Он меня не видел.
– Я так беспокоилась. Прости, что меня не было рядом. Я так рада, что с тобой все хорошо!
Я выпалила все, что хотела сказать. Мне хотелось дотянуться до него и убедиться, что с ним все в порядке.
– Мэтт, я здесь с полицией. Все будет хорошо! Обязательно!
Я почти уверена, что брат кивает – он всегда так делает, общаясь по телефону. А потом Мэтт говорит громче:
– Тайлер ушел.
– Тайлер ушел? – повторяю я.
Крис наклоняется, чтобы лучше слышать.
Тай застрелился? Сердце у меня екнуло.
– Он убежал из зала.
Я закрываю глаза. Несмотря на все, что произошло, я рада, что Тайлер жив. Голос Мэтта слабеет с каждым словом. Я должна утешить его, но эта информация важна. Она может помочь спецназу.
– Куда он ушел?
– Не знаю. Не знаю, вернется ли он. Он же не вернется?
– Конечно, нет.
Жестом я показываю Крису, чтобы он передал все полицейским, и тут в трубке звучит другой голос:
– Он не вернется. Он должен знать, что полиция уже здесь. Он постарается сбежать.
У меня перехватывает дыхание. Отем, сестра Тая. Ее я почти не знаю, но Тай часто говорил о ней. Она всегда была для него самой главной.
– Отем?
– Привет, Клер, – тускло говорит она. – Мне очень жаль.
Я закусываю губу:
– Мне тоже.
Свободной рукой я царапаю то, что сказал Мэтт, на клочке бумаги, а потом добавляю «Отем Браун». Крис бежит в командный пункт, где все склонились над планом школы. Полицейский кивает Крису, и они направляются ко мне.
– Они нас вытащат? – спрашивает Мэтт.
– Конечно! Полиция спешит вам на помощь. С тобой все будет хорошо, Мэтт.
Полицейский пристально смотрит на меня, стараясь привлечь мое внимание, но я не могу расстаться с телефоном.
– Мэтт, подожди минутку.
– Это ваш брат?
Руки у меня дрожат.
– Да, сэр.
– Могу я с ним поговорить?
Я передаю телефон, и полицейский начинает разговаривать. Я снимаю резинку с хвоста и распускаю волосы, чтобы хоть чем-то занять руки, иначе снова вцеплюсь в телефон и убегу с ним. Мне хочется только этого. Мне нужно слышать голос Мэтта. Нужно знать, что он в безопасности. Нужно сказать, что все будет хорошо.
Сильв
Когда возбуждение после бегства проходит, тишина коридоров начинает подавлять. Не могу поверить, что Отем еще в зале. Не могу поверить, что мы ее бросили.
Год назад мы с Томасом и Абуэло устроили для Отем праздник-сюрприз на день рождения. Это было незадолго до Дня благодарения. Мистер Браун с Тайлером уехали на какую-то выставку, и я знала, что о большем Отем не могла и мечтать. Но мне хотелось сделать ей собственный подарок.
К полуночи мы съели все, что приготовил Абуэло, и досмотрели последний фильм в нашем буйном праздничном марафоне. Казалось, весь Оппортьюнити спит. Я провожала ее домой. Идти было не дольше десяти минут. Все вокруг тонуло в темноте, лишь в некоторых домах на крыльце горели фонари. Темнота дарила нам иллюзию одиночества.
Больше всего на свете мне хотелось поцеловать ее, но мы лишь держались за руки. И это был самый смелый наш поступок.
– Час ведьмовства, – сказала Отем. Улыбка сошла с ее лица, взгляд стал отстраненным. – Как думаешь, в Оппортьюнити есть привидения? Или зловещие тайны? Легенды, которые сохранятся, когда нас всех не станет?
От ее слов у меня холодок пробежал по спине, но не успела я ответить, как она сменила тему:
– Я поеду на пробы в Джульярд. Не знаю как. Понимаю, это безумие даже думать, что у меня есть шанс. Но я должна попробовать. Ты мне поможешь?
Я погладила ее ладонь большим пальцем. Ну почему она решила, что у меня нужно спрашивать?!
– Конечно, помогу.
– Хорошо, – улыбнулась она, но тень омрачала ее лицо. – Потому что, если останусь здесь, я вряд ли выживу. А когда умру, я хочу оставить миру наследство. Где бы я ни была – в Королевском оперном театре, Королевском балете, какой-нибудь гастролирующей труппе или хотя бы драматической школе в небольшом городке. Но не в Оппортьюнити. Не в городе, которому я не принадлежу.
– Тебе и не придется. Мы с тобой справимся, – ответила я, хотя больше всего хотела, чтобы она осталась в Оппортьюнити.
Да, я была эгоисткой. Но только она помогала мне чувствовать себя любимой и значимой. Абуэло говорил, что есть два типа людей: одни принадлежат земле, и богатая, добрая почва помогает их семенам расти и расцветать; другие – люди дороги и бескрайних горизонтов. Такие люди несут дом на собственных плечах, куда бы они ни отправились.
Жизнь превратила Отем в странницу, и она потеряла покой.
Но когда мы подошли к темному крыльцу ее пустого дома, она все еще была со мной, была моей. Прежде чем она успела придумать тысячу и одну причину, по которой мы должны остерегаться бдительных соседей, я наклонилась, обхватила ее лицо ладонями и поцеловала ее.
