— Вы!
— Что вы несете?! — вскочил со своего места
Габышев. — Думаете, если вы известный человек, можно так шутить!
— А я не шучу, — угрюмо заметил Дронго, — я
вполне серьезно полагаю, что вы стали невольным соучастником преступления.
— Я не хочу вас слушать, — гневно отрезал
Габышев, — Игорь был моим другом. Мы с Керимовым знакомы столько лет…
— Вы думаете, убийца не из вашего бывшего класса?
— Не знаю, — крикнул Габышев, — и знать не
хочу. Мы знакомы уже много лет. Среди нас нет ненормальных. Мы с Керимовым
знали друг друга много лет.
— Рауфа вы тоже знали много лет, — напомнил
Дронго.
— При чем тут Рауф? — занервничал Габышев. —
Он сам сорвался со скалы. Я видел, как он падал.
— Я полагаю, что вы были с ним рядом, когда он
сорвался.
— Не смейте так говорить, — возмутился Габышев.
Сказалась многолетняя тренировка, он почти сумел взять себя в руки.
— У нас есть показания одного из ваших
товарищей, — устало пояснил Дронго, немного блефуя, — Керимов
намеренно ввел следствие в заблуждение. Он заявил, что вы были рядом с ним,
тогда как на самом деле вы были около Самедова.
— Это клевета, — спокойно сказал Габышев, —
пусть тот, кто вам сказал, подтвердит это в моем присутствии. — Он понял,
что, нервничая, сдает свои позиции, и поэтому усилием воли заставил себя
успокоиться, снова сел за стол и даже улыбнулся.
— Выдержка у вас неплохая, — заметил
Дронго, — держитесь, как нужно. Но я не возьму своих слов обратно.
— Я не убивал Игоря, — выдохнул Габышев. —
Неужели вы не можете этого понять?
— Вполне допускаю, что лично вы его не убивали. Но во
многом из-за вас произошли эти печальные события. Чтобы выгородить вас, Керимов
дал ложные показания, следователи не смогли выяснить точную версию
случившегося, да им бы и не разрешили. А вашего товарища Аббасова отговорили
приехать ко мне в прошлом году за помощью. Да и в этом, честно говоря, его тоже
не пускали.
— Как интересно, — ровным голосом заметил
Габышев, — а я ничего не знал.
— Вы ведь знали об убийстве Ларченко и Рамазановой.
Должны были догадаться, что они связаны между собой. И вместо того чтобы помочь
следствию, вы невольно подставили сначала Аббасова, которому пришлось
преодолевать не только бюрократические препоны чиновников, но и ослушаться
всесильной контрразведки, войдя в контакт со мной.
— Я действительно ничего не знал, — сказал
Габышев, — пожалуйста, поверьте. Я, конечно, догадывался, что может
случиться нечто такое, но конкретно ничего не знал.
— Вы работаете одновременно на две разведки, —
Дронго не спрашивал, он утверждал, — и поэтому вас так охраняют.
— Мы договорились эти темы не затрагивать, —
теперь вскочил со своего места Ахмедов, — давайте не будем говорить про
прежнюю службу господина Габышева. Это не имеет к данному расследованию
никакого отношения.
— Я занимаюсь бизнесом, — тихо добавил
Габышев, — и не понимаю, о чем вы говорите.
— Дело в том, Габышев, что они скрыли не только от меня,
но и от вас, одно очень важное обстоятельство. Убийца наносил удары Ларченко и
Рамазановой одним и тем же ножом. Вы понимаете? Одним и тем же. Значит, они
знали, что действовал один человек. И в обоих случаях почерк схожий. Я думаю,
что Ларченко открыл ему дверь только потому, что это был знакомый человек. И
Керимова он уговорил прийти на третий этаж. Убийца точно рассчитал, что Керимов
придет. Я думаю, что с Рамазановой было немного иначе. Он почему-то не стал
представляться, а сразу нанес ей удар по голове, чтобы потом убить. Однако во
всех случаях действует один и тот же убийца.
— И Рауфа тоже он столкнул, — вспомнил
Габышев, — хотя нет, я стоял рядом. Нет, нет. Рауфа никто не толкал. Мне
кажется, он сам поскользнулся.
— Кажется, или вы уверены? — строго переспросил
Дронго.
— Сейчас я ни в чем не уверен. Господи, получается, что
это кто-то из наших ребят. Но такого не может быть. Леня Альтман, он мухи не
обидит. А Фазик Магеррамов, он ведь всегда боялся Игоря. Нет, это невозможно.
Игоря все боялись, все уважали, любили.
— Что значит боялись? — уточнил Дронго.
— Он был сильнее всех, — пояснил Габышев, —
мы оба спортсмены. Я старался ребят не задирать, а он иногда оттягивался. Но
ему все прощали, знали, что он всегда за наших ребят заступится. Нет, никто из
них не мог убить Игоря.
— А Раис Аббасов? — вспомнил Ахмедов. — Это
ведь он не послушался нас и поехал за Дронго. Странно как-то получается. В
прошлом году, когда случилось убийство, послушался, а в этом, еще до убийства,
улетел в Москву.
— Может, он передумал, — предположил
Дронго, — я бы не хотел, чтобы у вас выработалось определенное мнение.
Конечно Аббасов такой же подозреваемый, как остальные, если не более других.
Во-первых, именно он приехал ко мне домой. Идеальный способ обеспечить себе
алиби. Во-вторых, не прошел проверку на детекторе. И в-третьих, не очень ладил
с Керимовым, у них были явно натянутые отношения.
— Ты еще забыл, что в момент убийства он находился в
другом месте, — напомнил Вейдеманис, — и когда погас свет, побежал
наверх, якобы за племянницей.
— Это как раз легче всего проверить, — вздохнул
Дронго. — Убийца наносил удары в шею. Вам не кажется, Габышев, что это
может быть человек, знакомый некоторым образом с анатомией. И потому он мог
точно попасть в сонную артерию. Вот вам, пожалуйста, и аргумент против
Альтмана. А ущербность низкорослого Магеррамова могла компенсироваться
агрессивностью. Разве такого не может быть?
— Господи, через столько лет, — прошептал
Габышев, — нет, это невозможно.
— Осмелюсь вам напомнить, что вы также не прошли
детектор — заметил Дронго, — и вы тоже под подозрением. Игорь был первым в
классе, разве недостаточно, чтобы вы чувствовали себя не совсем уверенно? Ведь
вы были самым привлекательным не только в вашем классе, но и в школе.
— И из-за этого, спустя столько лет, я взял нож и пошел
его убивать? — парировал Габышев. — Чушь какая-то.
— Я не сказал, что вы взяли нож. Я сказал про
комплексы, которые могли у вас развиться. Среди подозреваемых могут быть не
только мужчины, но и женщины.
— Только наших девочек не впутывайте, —
встрепенулся Габышев, — они абсолютно не при чем.
— Три года назад ваш спор с Рауфом был из-за Светланы
Кирсановой. А вдруг ей нравился именно, он? Представляете, какой шок она
пережила после его смерти?
— Я теперь понимаю, почему вас считают лучшим, —
зло вымолвил Габышев, — вы специалист по придумыванию ситуаций. Нет,
такого не может быть. За Кирсанову я могу поручиться.
— А за всех остальных? — спросил Дронго.
Наступило молчание.
