— И осталось восемь, — невесело прокомментировал
Вейдеманис. — Кого именно ты подозреваешь? Этого несчастного парня,
который сейчас заснул в кресле? Думаешь, он решил пригласить тебя, чтобы
отвести от себя подозрение?
— С чего ты взял?
— Я тебя знаю. Ты как-то не очень охотно общаешься с
ним. Он тебе не нравится?
— Дело не в этом. Он чего-то не договаривает. Я
интуитивно чувствую, что он не всегда говорит правду.
— Только интуитивно?
— Он мне дважды соврал. Во-первых сказал, что Игорь
Керимов решил выгородить Габышева, заявив, что тот находился рядом с ним в
момент падения, тогда как на самом деле его там не было. Это он сказал два дня
назад. А сегодня вспомнил, что на самом деле Вова шел рядом с Рауфом. Но
возможно, что он не решился сообщить мне такую деталь два дня назад из-за
опасения подвести своего товарища и еще не зная, соглашусь ли я на его
предложение. Однако сегодня во время разговора он сказал, что Света Кирсанова
сидела в классе рядом с Габышевым.
— Да, я помню. Он это говорил. Ну и что?
— Два дня назад он сообщил мне, что Габышев не мог
убить Ларченко потому, что сидел с ним за одной партой. Так когда он мне врал?
Сегодня или два дня назад?
— Почему ты не спросишь его об этом? Он не мог забыть
или перепутать. Они встречаются каждый год, и после окончания школы прошло не
так много лет, чтобы он мог запамятовать.
, — Пока не нужно. Я хочу познакомиться со всеми, чтобы
сделать выводы. Если бы Аббасов был виноват, он не стал бы меня вызывать. Кроме
того, два дня назад, когда он у меня появился, он действительно был испуган. И
тогда я задал себе вопрос: почему? Если это ритуальные убийства, которые
совершаются только в день встречи выпускников школы, то почему он так
беспокоится за несколько дней до роковой даты, да еще в Москве? А если не верит
в эти ритуальные убийства, то зачем обратился ко мне? Не нужно торопиться, Эдгар,
я хотел бы увидеть всех остальных.
— Можно я задам тебе вопрос, не относящийся к нашему
расследованию? — спросил Вейдеманис.
— Конечно, — удивился Дронго, — с каких пор
ты стал спрашивать у меня разрешение?
— У меня немного необычный вопрос, — усмехнулся
Вейдеманис. — Почему тебе так нравится эта кличка? Почему ты не
отзываешься на свое имя или фамилию? Это так необычно.
— Я тебе говорил, что слово «дронго» означает птицу,
живущую в Юго-Восточной Азии…
— Это я помню. Я специально прочел все, что можно было
прочесть про дронго, с тех пор как познакомился с тобой. Я знаю, что они бывают
с черным оперением, и это твой любимый цвет. Я знаю, что птицы дронго не
боятся, когда кто-то приближается к их гнезду. Кроме того, самцы дронго
отличные имитаторы, они умеют мастерски подражать крикам других птиц. Я все
знаю про этих птиц…
— Кажется, даже больше, чем я, — засмеялся
Дронго. — Действительно, черный — мой любимый цвет, но дело не только в
птице. Много лет назад мне понравилась именно эта кличка, и с тех пор я пользуюсь
только именем Дронго. Я потерял страну, в которой вырос, я потерял страну,
которой присягал. А значит, потерял и прежнее имя, прежнюю фамилию. Они
остались как атрибуты необходимых формальностей в паспорте. А мне больше
нравится, когда вспоминают о Дронго, который может помочь в трудной ситуации.
Вейдеманис рассмеялся и уже ничего больше не спрашивал. В
аэропорт они прибыли в половине восьмого вечера. Их встречала машина,
присланная за Раисом Аббасовым. Дронго решил отвезти Эдгара к своим родителям,
чтобы познакомить их с Вейдеманисом. Он обратил внимание на то, что приехавший
за ними водитель был довольно молод. Они не успели доехать до центра города,
когда в машину Аббасова позвонили. Тот, выслушав сообщение, коротко выругался
и, повернувшись к Дронго, почти виноватым голосом сообщил:
— Я заказал вам два номера в «Хаят Редженси», но боюсь,
что у нас появились новые факты. Мне стыдно об этом говорить…
— Что случилось? — перебил его Дронго.
— Вчера Игорь Керимов настоял на проверке всех наших
ребят. Всех, кто был с нами в тот день в Шемахе.
— На какой проверке? — не понял Вейдеманис. Он
сидел рядом с Дронго на заднем сидении.
— Керимов повез всех наших ребят в Министерство
национальной безопасности и проверил каждого на «детекторе лжи». Специалисты считают,
что среди них нет убийцы. Они проверяли наших ребят в течение четырех часов.
Извините, — виновато добавил Аббасов, — может, мы действительно
ошиблись. Это Игорь звонил, считает, что я поторопился вас привезти.
— Кого они проверили? — уточнил Дронго. —
Всех восьмерых?
— Нет, — удивился Аббасов, — только пятерых:
Кирсанову, Галушко, то есть Рабиеву, и Лейлу Алиеву. И двоих наших парней: Леню
Альтмана и Фазика Магеррамова.
— И среди них нет убийцы? — улыбнулся Дронго.
— Эксперты считают, что нет.
— А почему не проверили самого Керимова? — спросил
Вейдеманис.
— Вы не знаете нашего менталитета, — усмехнулся
Аббасов. — Кто посмеет проверять прокурора? Тем более начальника отдела
городской прокуратуры. Его, конечно, не проверяли. Он сейчас в отеле, ждет нас,
чтобы сообщить результаты проверки.
— И Габышева не проверяли? — вспомнил Дронго о
другом бывшем однокласснике Аббасова.
— Нет, не проверяли, — нахмурился Аббасов, —
он должен был прилететь из Москвы только вчера. Поэтому его не успели
проверить.
— И вас?
— И меня, — согласился Аббасов, — значит,
остались только мы трое. Керимов, Габышев и я. Получается, что один из нас
убийца.
— Это не обязательно так, — возразил
Дронго, — детектор определяет, лжет человек или нет, только когда он
волнуется. Обычно люди волнуются, когда говорят не правду, но они волнуются и
тогда, когда вспоминают о неприятных событиях. В подобных проверках
стопроцентной гарантии нет. Поэтому говорить с абсолютной уверенностью, что
среди этих пятерых убийцы нет, я бы не стал. Вы можете узнать про Габышева? Он
приехал или нет?
— Сейчас позвоню, — достал свой мобильный телефон
Аббасов. Он быстро набрал номер, спросил про Габышева, затем, отключив аппарат,
снова повернулся к Дронго.
— Да, он приехал, — подтвердил Аббасов, —
живет у своих родственников в «Монолите». Завтра обещал обязательно придти.
— Вы думали, он не приедет? — неожиданно спросил
Дронго. Аббасов, вздрогнув, посмотрел на Дронго. Ему было трудно все время
поворачивать голову, а тем более поворачиваться всем телом к сидевшему за его
спиной гостю. Но на вопрос Дронго он повернулся всем телом и, беспомощно
уставившись на собеседника, с трудом выдавил:
— Почему вы так решили?
— Мне так показалось, — строго сказал
Дронго. — Или я ошибся?
— Не знаю, — растерялся Аббасов, — может
быть, я ошибался. Мне казалось, что после случившихся событий он уже не
приедет. Я так думал…
