Гоголев прервал нетерпеливо:
– Должен напомнить, что на повестке стоит очень важное
дело. Которое касается судьбы всей страны.
Коган повысил голос:
– Но это как раз и касается! Я имел беседу с
американским послом...
По всему залу морщились, переглядывались. Гоголев сказал
раздраженно:
– Представляю! Надо сообщить им, что как только сместим
этого зарвавшегося солдафона, то сразу же вся Россия с ее богатствами будет к
услугам американцем. Пусть придут и нам помогут... Так и отвечайте пока.
* * *
Яузов слушал, приложив трубку плотно к уху и поглядывая на
Кречета. Президент в сопровождении двух десантников и этого долбанного
футуролога пошел к джипу.
– Поторопись, – велел он в трубку. –
Президент намеревается поехать в часть к Лещенко.
Из трубки донесся смешок:
– От моих танков не уйдет. А уж от элитных
американских... тем более.
– Где они?
– Уже прошли третью линию.
Яузов поморщился, Кречета бы арестовать и низложить, но в
таких делах без крови не обходится. Впрочем, когда шли на военную службу, их
предупреждали, что сытая и привольная жизнь офицеров: поди туда – принеси то, а
не то мордой в грязь и никуда не денешься, может смениться службой в горячей
точке, где стреляют настоящими пулями. И, если разобраться, чем Кречет лучше,
чем те ребята, что охраняли станцию слежения?
Он отключил связь, вздохнул и пошел к своему
бронетранспортеру.
* * *
Американские военные транспортники красиво и точно заходили
на посадку. Из окон диспетчерской угрюмо смотрели, как исполинские машины с
кажущейся неспешностью опускаются на бетонную полосу, затем короткая пробежка,
останавливаются почти на середине полосы, словно на ходу бросают якоря.
Огромные люки были распахнуты в тот миг, когда самолеты
только-только останавливались, а колеса еще не перестали вращаться. По пандусам
быстро начали скатываться огромные тяжелые танки, сразу из всех пяти самолетов,
выкатывались и выкатывались, огромные приземистые чудовища, над которыми
десятки лет работали лучшие конструкторы, сглаживая броню так, чтобы снаряды
отскакивали, зато собственную огневую мощь довели до предела. Это были не
танки, а стальные чудища, извергающие разом из всех щелей десятки снарядов,
ракет, пуль из крупнокалиберных пулеметов.
За танками катились бронетранспортеры. Над бортами виднелись
округлые головы коммандос, все настолько упакованные в сверхпрочные панцири,
что иголку не просунуть.
– Да, это армия, – вздохнул один.
– Профессионалы!
– У них конкурс, чтобы попасть в части. А у нас и
офицерам по три месяца жалованье не выдают...
Кто-то сказал подбадривающе:
– Ничего! Вот американцы помогут вернуть дерьмократию,
деньжат одолжат, а там с их помощью и оживем.
– Да? А чем расплачиваться?
– Ну, Курилы какие-нибудь отдадим, как когда-то отдали
Аляску. Черт с ними! Мне-то что до той Аляски? И без Сахалина проживу. Пусть
японцы заберут себе, только заплатят...
Но голос был слишком веселым, чтобы поверили, и говоривший
сам поперхнулся, умолк. В гробовом молчании смотрели, как танки быстро
помчались за кромку поля, там выстроились в три рядя, огромные и пугающие,
прижатые к земле, как стальные звери перед прыжком.
Даже бронетранспортеры выглядели чудовищами: спаренные
крупнокалиберные пулеметы спереди, сзади, с боков, портативные ракетные
установки, ПТУРСы, и все с компьютерной системой наведения, лазерными
прицелами... Черт, да им только вышагивать следом за своей техникой, цветочки
собирать!
Глава 50
Кравец ехал на своем джипе, с ним был только полковник Джон
Сильвер, он командовал отрядом коммандос, сотней самых отборных элитных. У
танков своя задача, у них своя. Похоже, чувствовал себя неуютно в открытом всем
ветрам джипе, поглядывал на идущий бок-о-бок бронетранспортер. Коммандос следят
за ними сквозь прозрачные щитки, закрывающие лица от пуль и осколков.
Танки, грохоча гусеницами и вздымая удушливую пыль, неслись
справа и слева, остальные грохотали сзади.
– Вон там, – показал Кравец на небольшое
приземистое здание в пять этажей. – Там командный пункт. Если его сейчас
захватить, то Кречет окажется отрезанным от всего мира.
– Сам он там? – спросил полковник.
В его голосе ясно звучала надежда разом закончить операцию и
поскорее убраться из страшной непредсказуемой России.
– Если бы!
– А где?
– Близко, – заверил Кравец. – Если проехать
еще минут двадцать, то будет блиндаж, из которого Кречет и должен наблюдать
последнее действо... запуск боевых ракет.
– Из блиндажа? – удивился Сильвер.
– Да.
– Почему?
Кравец поморщился:
– Однажды погиб, наблюдая за пуском, главнокомандующий
ракетными войсками. Одна из ракет, взлетев, рухнула обратно... Тогда погиб весь
генералитет. Это было еще при Хрущеве. С того дня наблюдение ведется только из
блиндажа.
– Сильно укреплен? – поинтересовался Сильвер.
Кравец хмуро взглянул на стальную лавину новейших танков.
Все неслись напористо и мощно. Да попадись на пути Кавказский хребет, сметут,
разнесут в пыль, проутюжат так, что на месте гор останется укатанное танковое
поле...
– Одного танка хватит, – бросил он с
пренебрежением. – Даже не танка, а так... Одного такого мордоворота, каких
прилетела сотня. Даже не понял, зачем вам столько? Или вы собираетесь, не
останавливаясь, захватить всю Россию?
Сильвер отвел глаза, чему-то вдруг усмехнулся:
– Да нет, такого приказа не было.
– А может и зря, – сказал Кравец с
сожалением. – Кречет взял всех за горло, но у него уже немало сторонников.
Сразу бы отсюда и на Москву...
Сильвер сказал осторожно:
– Я узнал случайно... и у нас бывают утечки, что
одновременно с нами вылетели наши коммандос. Ну, не нашего ведомства, а
военно-воздушных сил. Они, знаете ли, провернули свою операцию. Ловко! У них не
было ни доступа, ни связи с вами, получить пароли не могли. Так они сумели
погрузиться на русский самолет, что в Сербии! И тот летит прямо сюда. На его
борту триста отборных коммандос!
– Зачем? – не понял Кравец.
– Ваш самолет вмещает триста, вот и воспользовались на
полную катушка, как у вас говорят...
– Нет, зачем столько народу?
– А мы знаете ли, конкурируем! Здоровая конкуренция, не
подумайте плохо.
