Он стоял на трибуне все еще с несколько ошарашенным видом,
словно впервые, злой и язвительный, не мог подобрать достаточно едких слов.
Губы шевелились, глаза устремлены в одну точку, словно на ходу составлял речь,
одновременно подсчитывая убытки.
– Мне трудно выступать, – сказал он
напряженно, – потому что ситуация меняется так стремительно... Когда я был
на пороге, позвонил американский посол. Нет-нет, дело было не в задержке
платежей по кредиту. Скорее, все как раз наоборот. Посол предложил нашей стране
кредит! Да-да, в котором раньше было отказано. Сказал, что решение только что
пересмотрено.
Тишина была мертвая, потом Гоголев спросил недоверчиво:
– Это на шесть миллиардов долларов?
– На шесть миллиардов.
– Под тот же процент?
Коган кивнул:
– У меня создалось впечатление, что они готовы снизить
даже его. Я не сторонник Кречета, но должен заметить, что в США напуганы.
Конечно, возмущены, наши посольства пикетируют защитники прав человека, но что
там напуганы – это голову даю на отрез. И, как отвечающий за финансовую
сторону, за деньги России, я... готов... с некоторыми оговорками, разумеется,
поддерживать действия неприятного мне политика... этого... генерала.
По лицу было видно, что спохватился и явно хотел добавить,
что поддерживает лишь в финансовой политике, все-таки Кречет стремительно
сближается с исламским миром, а тот на ножах с Израилем... но все равно на него
смотрели как на выходца с того света. Гоголев спросил недоверчиво:
– А почему вы связываете предложение посла с этим...
безобразием на святой Манежной площади?
Коган развел руками:
– На следующий день после... после той порки мусульман,
что появились пьяными на улицах, со мной стали добиваться встречи представители
крупнейших финансовых групп Европы. Я, честно говоря, даже не связал это с той
поркой... Думал, будут снова требовать уплаты процентов, соблюдения условия
финансовых операций... Но чтоб сами начали совать деньги в карман! Да какие!
В мертвой тишине Гоголев спросил торопливо:
– Какие?
– Боюсь даже вышептать, – признался Коган. –
Европейский банк предложил три миллиарда, Всемирный банк предлагает четыре с
половиной, Межконтинентальный банк дает уже в следующем месяце шесть... У меня
волосы встают, но все кредиты предлагаются под льготные проценты, к тому же с
неслыханной отсрочкой.
В зале снова начал разрастаться шумок. Глава
национал-либералов выкрикнул с места:
– Не брать! Они хотят, чтобы мы у них вечно в должниках
ходили!
– Как, – вскрикнул Гоголев жалко, – как не
брать? Нам отцы говорили: дают – бери, бьют – беги...
Главный национал-либерал заорал зло:
– Это вам такое отец говорил! Какой отец, таков и
сынок!.. А мне говорил: бьют – дай сдачи!!!
Коган начал собирать бумаги. Видя, что министр финансов
уходит, в зале заорали, требуя задержаться. Гоголев спросил неверяще:
– Если это так... когда вы представите на утверждение
список кредиторов? И кредитов?
Коган покачал головой:
– Вряд ли это придется делать.
– Почему?
– Кречет велел отказаться.
В зале раздался крик ярости, в далеком зоопарке чуткие звери
забеспокоились, а самые пугливые начали бросаться на стены. В реве и гвалте
потонул сатанинский хохот главного национал-либерала страны и его выкрик:
– Правильно!
Гоголев с трудом пробился через рев и крики:
– Вы полагаете, он все еще способен исполнять функции
президента?
Коган развел руками с самым сокрушенным видом:
– Как никогда более.
– Объяснитесь, – потребовал Гоголев.
– Он отверг кредиты Запада, потому что ему предложили
более льготные кредиты... с Востока. Гораздо более крупные. Без всяких условий.
Понимаете, без всяких условий! Это в наше время, когда правительство дает
Тульской или Рязанской области кредит под дикий процент, на кратчайший срок, да
еще обязывает губернатора сапоги лизать всему кабинету министров!.. Простите,
как человек, и уж извините, надо же доставить радость некоторым товарищам, как
еврей, я предпочел бы кредиты Запада... но Восток сейчас нам с финансовой
стороны куда более привлекателен. А уж про политическую сторону не говорю, это
не мое дело.
В зале стоял рев, корреспонденты торопливо кричали в сотовые
телефоны, диктовали, многие сразу же повели прямые передачи по всем мировым
каналам.
Гоголев вскинул руки, стараясь приглушить шум, сказал
угрюмо, разочарованно:
– С политической, понятно... Мы собрались здесь, чтобы
дать оценку работе президента с морально-этической позиции. Способен ли такой
президент, обманувший чаяния народа, стоять во главе...
Коган прервал:
– Всем предыдущим руководителям давали хотя бы сто
дней! И лишь тогда спрашивали первые результаты.
– Кречет за месяц успел натворить бед больше, чем орда
Мамая за десять лет! Мы должны принять меры сейчас.
Коган посмотрел в зал, чему-то улыбнулся, развел руками:
– Дело ваше. Я только доложил состояние дел в финансах.
На сегодня денег у нас даже больше, чем нужно, чтобы заткнуть все дыры.
Останется достаточно, чтобы развивать экономику.
А зале поднялся шум такой, что голос Гоголева потонул в нем,
как писк комара в реве прибоя. Коган смиренно спустился с трибуны, тихий и
скромненький, понурый, из переднего ряда вскочили депутаты, окружили, орали,
кто-то замахнулся кулаком, руку перехватили, завязалась драка.
Глава 52
– Все равно, – сказал Чеканов угрюмо, – танки
уничтожены... или один удрал, но будем считать и его уничтоженным. Но второй
отряд, там одни коммандос, они захватили КП. А там такая оборона... Если
догадаются выскочить... или выслать сюда хотя бы взвод, то нас всех бери голыми
руками!
Яузов прерывисто вздохнул, словно после долгого плача. На
лице была странная решимость, отчаяние, страх и стыд. Не глядя на нас, он
ухватил сотовый телефон:
– Вызываю Перемолота.
Сквозь далекий гул и треск, все мы услышали тонкий голос из
трубки:
– Слушаю!
– Танки готовы? – спросил Яузов. На том конце
что-то ответили. Яузов покосился на Кречета, тот напряженно всматривался в
пыльную стену впереди, взгляд министра обороны встретился с моим, веки
дрогнули, он отвел взгляд. Я слышал, как он прорычал в мембрану: – Бери все
танки. Понял? Окружи КП, в переговоры не вступай. Начинай долбить так, чтобы
сравнять с землей... Да, там засели американцы... Что?.. Это я приказываю,
Яузов!.. Ты все понял правильно, выполняй. Выполняй, я тебе говорю!
