– Кто спорит? – ответил полковник,
улыбаясь. – Вы только расскажите очень подробно где были, с кем
встречались, что делали. Вы понимаете, что это всего лишь обычная и
безболезненная процедура. Но, согласитесь, даже ее не было бы, если бы вы
работали, скажем, инженером по усовершенствованию мясорубок... а не тех
мясорубок над которыми вы работали в самом деле.
Жена Милованова толкнула его в бок. Мол показал свою мужскую
гордость, повыпячивал грудь, ну и довольно. Надо бегать по магазинам за
покупками.
Милованов вздохнул:
– Это же столько рассказывать! Может быть, вас
интересует что-то конкретное?
– В самую точку, – обрадовался полковник. –
Ваш руководитель группы сообщил, что вы не ночевали в гостинице в ночь с
седьмого на восьмое. Это верно?
Милованов не смутился, даже раздвинул губы в деланной
улыбке:
– Это могло бы интересовать больше мою жену... но дело
в том, что для работы в нашем НИИ подбирали людей с крепкими семейными устоями.
На случай соблазнения иностранными шпионами. Так что не дождетесь, чтобы моя
супруга вцепилась мне в волосы прямо здесь, в кабинете.
– Вцепится дома? – поинтересовался полковник.
Милованов выдержал паузу:
– С чего бы? Я вел себя пристойно. Тем более, что
супруга была со мной. На предыдущем вечере мы познакомились с умным и
очаровательным господином Мюллером. Он знаток антиквариата и коллекционер,
очень богат, на следующий день мы приняли приглашение посетить его имение.
Женщина вздохнула, глаза ее затуманились. Полковник перевел
взгляд с нее на Милованова:
– Что там потрясло?
– Все, – ответил Милованов просто. – Даже не
роскошь... он умеет жить без нашего купеческого... или новорусского
пылепускания в глаза. Но... короче говоря, мы были очарованы, время текло за
неспешной беседой с милым хозяином и его очаровательной женой, мы договорились
дружить семьями, а когда пришло время расставаться, было поздно, а мы чуть-чуть
попробовали его вин... словом, заночевали у него. С женой. В одной роскошной
постели. С женой, а не с Мюллером. Что-то еще?
Полковник развел руками. Мол, все, Милованов начал
подниматься со стула, когда полковник спросил нерешительно:
– Все равно у меня какое-то странное ощущение... Он вам
ничего не предлагал?
Милованов косо посмотрел на него, на меня. Жена напряженно
молчала. Наконец он сказал нехотя:
– Я купил у него рукопись... дневник юного Джона
Турча....
Полковник вскинул брови:
– Кто это?
– Великий деятель Америки, – сказал Милованов. Он
вскинул голову, в глазах были горечь и гордость. – Он так много для нее
сделал, а она... Правда, похоронили с высшими воинскими почестями, везли на
пушечном лафете, за гробом шел весь конгресс, все правительство США... но
судьба была к нему жестока.
Я слушал заинтересованно, даже бумаги перебирать перестал.
Полковник посмотрел на меня с неудовольствием, спросил:
– А чем же, позвольте узнать...
– Он был героем гражданской войны, – пояснил
Милованов. – До нее работал простым фермером, пахал землю, выращивал
скот... Когда индейцы с набегами, успешно отбивался, сумел как-то научиться
стрелять из всех видов оружия, удивительно владел саблей... Но когда началась
гражданская, его согнали с насиженного места. Сперва дрался один, потом к нему
примкнули фермеры, отрядик вырос в большой отряд, затем разросся до полка, а
потом и до бригады... Дела северян шли плохо, только его войско одерживало
победу за победой, сам президент Линкольн вручил ему высшие награды и звание
бригадного генерала. А по окончании войны он основал журнал «Военное
обозрение»... кстати, и сейчас это лучший в мире журнал по военной технике,
стратегии и тактике...
Полковник слушал терпеливо, но когда Милованов сделал паузу,
осторожно вклинился:
– Простите, но его судьбе можно только позавидовать.
– Вы так считаете? – спросил Милованов, губы его
искривились в горькой улыбке.
– Да...
– Ошибаетесь.
– Но что же в его судьбе не так?
– Он всю жизнь мечтал стать скрипачом! – выпалил
Милованов. – Об этом он и писал в своем детском дневнике. Он мечтал
научиться играть на скрипке, ездить с концертами... Его мечта все же
осуществилась, но когда... Ему было за восемьдесят, когда наконец взял в руки
скрипку, поехал с концертами по городам Америки. Это был гениальный скрипач, на
его концерты билеты всегда были раскуплены задолго до его приезда. Еще десять
лет он ездил с концертами по Америке! Но у меня волосы встают дыбом, когда я
пытаюсь вообразить, какой мощи был бы этот скрипач, если бы взял скрипку с
детства!
– В восемьдесят лет? – изумился полковник.
– Он умер... или погиб... в истории США это неясно,
когда ему было за девяносто.
Полковник кусал губу, пальцы хрустнули громко, когда заломил
почти в театральном жесте:
– Странно, почему он продал вам...
– Странно? – переспросил Милованов горько. –
Увы, Америке это не интересно. Она признает только победителей. Для нее Джон
Турч – это супергерой гражданской войны, воплощение американской мечты. Прошел
от простого фермера к погонам генерала, получал награды из рук самого
Линкольна! А кому нужен скрипач?.. Этот рукописный дневник выставлялся на
аукционах, но никого не заинтересовал.
Полковник сочувствующе покивал, протянул Милованову бумагу:
– Вот пропуск на выход. Вы уж извините... Надеюсь, мы
отняли у вас не слишком много времени.
Милованов бросил сухо:
– Не очень. До свидания!
Жена улыбнулась на прощание полковнику. Мол, мужчине надо
показать свою независимость. Полковник движением бровей дал понять, что все
понимает, пусть ее супруг и дальше ходит с прямой спиной, пара была уже возле
двери, когда я решился задать мучивший меня вопрос:
– Простите... рукопись... этот дневник Джона Турча...
на англицком?
Милованов оглянулся с таким изумлением, словно с ним
заговорил дубовый стол. Полковник поспешно объяснил:
– Это наш сотрудник... из простых. Убирает, моет...
– Разумеется, – обронил Милованов холодно. –
Разумеется!
В его голосе было столько издевки, что она звучала у меня в
ушах и тогда, когда за ними захлопнулись далекие двери лифта. Полковник смотрел
укоризненно, я скомпрометировал его заведение, но и злорадно: мол, у президента
в помощниках такой идиот, каких сюда не пустят даже коврик вытряхивать.
– Хорошие люди, – сказал я. – Добрые.
Отзывчивые. Надо же, американскую культуру берутся спасать!..
– Гм... – сказал полковник. – Вы что-нибудь
нашли?
