Опустошенный автомат я оставил, даже не взял у второго,
позарившегося на высокие оклады и романтику. У него из сумки косо торчали еще
два запасных рожка, зачем-то перевязанные изолентой.
Вторая половинка широкой двери изрешечена пулями так, что
стала ажурной, как вологодские кружева. Я поднял свою жабу, все не могу
расстаться, перешагнул труп, в коридоре ощутил, как кровь застывает в
разгоряченном теле. Когда я палил, не в силах остановиться, то нашинковал
пулями и двоих, что профессионально стояли за дверью, прикрывая первого.
Кровью были забрызганы стены, залит пол. Один еще был жив,
пробовал отползать, но из перебитого пулями тела хлестали струи толщиной в
палец. А где же ваши бронекостюмы, парни, подумал я со стесненным сердцем.
Десантник уперся головой в стену, но руки еще судорожно
двигались, то ли полз, то ли уже плыл. Его голову обтягивала черная маска,
теперь я был рад, что не вижу лица, а то, если окажется не матерый волк, все
знающий и все повидавший, а молодой парень, до конца жизни буду видеть его
укоряющие глаза.
С бронежилетами в порядке, понял наконец, вот какая
необъятная фигура. Только в руках у меня был не автомат, а бронебойное
страшилище, танки бы им подбивать...
Я поспешил по коридору, чувствуя и стыд, что грязной обувью
по теплой человеческой крови, и желание поспешно пошаркать подошвами о чистый
ковер.
Точно, стекла тройные. Для звукоизоляции, как я слышал, и
для поглощения шума. Ну, тут вряд ли шум, разве что изнутри надо заглушать
крики, но такие стекла, наверное, и прямое попадание пули не заметят.
Я быстро мазнул ладонью по выключателю, пусть кондишен
отдохнет, на кухне открыл все газовые горелки на полную мощь, прислушался к
ровному ядовитому шипению. Теперь надо уносить ноги.
За окном темнела громада автомобиля. Того самого, на котором
меня привезли. Огромный, черный, вместительный, с черными стеклами. Опять же,
настолько не разбираюсь в автомобилях, что не могу отличить мерс от бээмвэ, тем
более, не прикасался к рулю.
Ощущая страшную беспомощность, я начал прокрадываться в
коридор. В руках кроме жабы держал пачку с сахаром, захватил со стола. Из-за
поворота падала тень, я понял, что парень стоит ко мне спиной, смотрит через
окошко в сад.
Это только человек, напомнил я себе. А я тоже человек. Он
моложе и сильнее, потому уверен в себе настолько, что готов советовать, как
излечить рак, освоить космос, провести реформу денег. К тому же знает, что я в
комнате с его грозным полковником, бывшим чемпионом страны по кикбоксингу.
Я вскинул жабу над головой. Звук удара был резок, Кречет не
совсем прав, человека тоже бить жалко, что-то неправильное, будто одна частичка
крови сжирает другую, но лучше все-таки пусть сожрет та, что более разумная, я
отступил, дал телу упасть, переступил и выбежал на крыльцо.
Машину, у счастью, в гараж не загоняли. То ли меня повезут
дальше, то ли кто-то вот-вот уедет, я быстро и ловко, как механик,
обслуживающий профессиональные гонки, откинул капот машины. Но на этом мои
познания кончились. С трудом отыскал крышку на баке, к счастью, другой просто
нет, высыпал сахар. В детстве читал, что так от погони спаслись не то дети
капитана Гранта, не то красные дьяволята.
Пачку не бросил, скомкал и сунул в карман. Запоздало
вспомнил, что неплохо бы захватить ноут-бук, там могут оказаться интересные
данные. Поколебался, махнул рукой, почти бегом вернулся, ухватил, сладковатый
запах газа щипал глаза и сжимал грудь.
Когда я подбегал к выходной двери, десантник, которого я
звезданул бедной жабой, внезапно зашевелился, застонал. Его рука замедленно
двинулась к голове, но отыскал ее только со второй попытки. Глаза с трудом
нашли меня, направленный ему в лицо пистолет он игнорировал:
– Чем ты меня саданул?
Он оглядывался совсем обалдело. Похоже, на занятиях ему
объяснили, что бить будет только он, а остальные будут падать и жалобно вопить.
– Жабой.
Он пробормотал, перекашиваясь, словно отражение в кривом
зеркале:
– Ничего себе жабы пошли... Я уж думал, граната
рванула. А что же случилось с нашими каратэ, кун-фу?
– То же, – объяснил я любезно, – что и с
дзю-до, джиу-джитсу, кетчем. Парень, ты вляпался в плохое дело.
Он смерил меня все еще мутным взглядом, но когда его глаза
скользнули по моей разбитой скуле, в глазах появилось сомнение:
– Я видел вас по телевизору. Или то были не вы? Вы из
команды президента. Наверное, начальник охраны?
– Меня захватили и привезли сюда как пленника. Значит,
здесь измена.
– Ого!
– Выбирай, – предложил я. – Либо я тебя свяжу
и оставлю здесь... убивать не буду, так что выбирать можешь свободно... либо ты
уходишь со мной. Честь ладно, но спасешь хотя бы шкуру.
Взгляд его чуть прояснился, хотя весь перекашивался от боли
в голове. Похоже мозги у него все же были, иначе что там сотряснулось.
– Особые агенты зря не убивают, – пробормотал
он, – так что я не из страха... Просто это похоже, как тогда ГКЧП... я
пацаном бегал защищать Белый Дом... Что прикажете делать, сэнсэй? Или лучше вас
по званию?
– По званию не нужно, – торопливо сказал я, он
понимающе кивнул, явно расценил как сверхвысшую группу секретности, –
водить, надеюсь, умеешь?
– Первый класс!
– Подгони-ка вот тот газик, – велел я. – Дело
сделано, надо убираться.
Он оглянулся, но в доме было тихо. Плотно заделанные окна не
пропускали не только воздуха... или газа, но и треска автоматных очередей..
– Погони... не будет?
– Не будет, – успокоил я.
– Понятно, – прошептал он. Посмотрел с боязливым
уважением, кивнул робко на мощный автомобиль с черными стеклами, в котором меня
привезли.
– Прикажете взять этот?
– Не стоит.
Он осмелился сказать робко:
– У бээмвэ мотор мощнее. Нас догонят. Или будете
отстреливаться? Конечно, с вашим умением...
Я отмахнулся с великолепным благодушием:
– Футурология против убийств без необходимости. Они
ведь просто работают. Как и мы. Пусть гонятся.
– Но...
– Через две сотни семнадцать метров, – объяснил я
снисходительно, – мотор заглохнет. И что бы ни делали...
– Понял, – сказал он виновато. – Они
останутся живы.
Да черт с ними, подумал я, нам бы остаться.
Глава 38
Парень быстро завел машину, лихо подогнал к дверям. Я влез
на заднее сидение, тяжелый автомат оттягивал руки. Парень озабоченно
оглядывался, явно порывался спросить, не ранен ли я, но не мог же я сказать,
что просто запыхался, сердце вот-вот выскочит, уже тяжело таскать собственные
уши, а тут еще этот автомат, рожок с патронами.
