Стелла закричала в страхе. Я ожидал, что стекло либо
разлетится вдрызг, насмотрелся в фильмах, либо пойдет белой частой паутиной,
через которую уже не увидеть дорогу, но стекло оставалось прежним, я успел
заметить только две-три царапины.
– Во стекла, – удивился я. – Что-то не слыхал
про них в рекламе.
– В какой рекламе? – закричала она. – Ты
спятил!
– Хотя какая реклама, – пробормотал я. – Я не
смотрю телевизор... А в компьютерные игры пока всобачивать не научились.
– Кого?
– Рекламу.
Я даже ощутил удовлетворение, что мои любимые компьютерные
игры вне этой заразы, а следом удивился, что могу думать хоть мельком о таких
пустяках. С возрастом притупляется чувство опасности, все воспринимается не так
остро, не так ярко.
Помню, еще сын как-то с раздраженным удивлением спросил,
почему это я так угадываю, куда он на самом деле ходил и что делал. Я тогда промямлил
нечто об отцовской мудрости, жизненном опыте, сослался даже на свою работу
футуролога. Не мог же признаться, что сам был пятнадцатилетним, творил
глупости, при воспоминании о которых и сейчас краснею или почти краснею, врал
тупым родителям, что задержался у друга, что вместе делали уроки... Потому я
всегда буду видеть сына насквозь, предугадывая поступки, ибо навсегда останусь
старше на двадцать пять лет.
Эти ребята с автоматами тоже по меньше мере вдвое моложе. Я
просто чувствовал с высоты своего жизненного опыта, где в какой момент окажется
кто-то из них. У них намного лучше реакция, но я насквозь вижу этих существ с
их простейшими реакциями...
– Простейшие, – повторил я себе, – просто
простейшие.
Отогнал мысль, что из такой простейшей амебы со временем
может развиться такой гигант, как я сам, иначе дрогну, не смогу вот так круто и
безжалостно...
Машину тряхнуло, я гнал ее, избегая прожекторов, а
следующие, которые выскочили с оружием, были уверены, что я буду проскакивать в
сторону ворот, только там оставался просвет, но если бы я знал, как управлять
этим чудовищем, я бы так и сделал. Туда бросились две машины, метнулись люди, а
я пустил машину влево.
– Ну давай, – сказал я хрипло, – вывози...
Не зря я дружил с компьютерами. Этот либо правильно меня
понял, что это относится не к колесам, либо просто посочувствовал, но сквозь
визг тормозов и шелест шин я услышал длинный треск, словно разорвали новенькую
простыню.
Обе машины покрылись черными точками, стекла брызнули во все
стороны, как мелкие льдинки. Одна страшно вспыхнула багровым огнем полыхнуло
так, что смело троих людей. Остальные с оружием в руках бежали наперерез, я
сжался в комок, машину тряхнуло, под колесами был отвратительный хруст,
чмоканье. Мы пронеслись, даже в салоне я чувствовал запах горелого мяса.
Они снова самоотверженно пытались закрыть единственный
проход, а я глупо и бесцельно погнал машину по кругу, не понимая, как
остановиться. Из здания напротив часто-часто засверкал в глаза солнечный
зайчик, но по крыше застучало словно градом. Я догадался, что это за град, мой
палец метнулся к клавише «автонаводка», затем «пуск», машину слегка тряхнуло,
откуда-то из-под радиатора... или из-под фар выметнулась струя огня.
Она оборвалась в окне здания, откуда блистали вспышки. Там
полыхнуло, из всех шести окон выметнулись огненные струи, вынося с собой рамы,
ворох бумаг, но по машине уже не стучало. Я выждал, когда машина по кругу
проносилась мимо загородившего дорогу бронетранспортера, нажал «Пуск».
Взрыв подбросил бронетранспортер в воздух. На землю
грохнулись искореженные дымящиеся обломки. Горели и дымились человеческие тела.
Я сцепил зубы, поймал в прицел и дважды выстрелил этими ракетами, птурсами или
как их там. Обломки бронетранспортера вынесло с дороги, я наконец ухватил руль,
стиснул зубы и сказал умоляюще:
– Давай, вывози!.. Ты же знаешь, я с вашим племенем
дружу... Будущее за вами. Слава роботам!..
Машина послушно повернула, мягкая и бесшумная, как атомная
подводная лодка, понеслась угрожающе быстро, я боялся прикоснуться к педали, с
моим умением она сразу остановится как вкопанная, а я вылечу через лобовое
стекло.
Из дома выскочили с автоматами наперевес шесть или семь
человек. Я сжался, стукнул по клавиатуре, сидение тряхнуло, впереди машины, как
и с боков заблистал прерывистый плазменный свет, похожий на свет от
электросварки. Машина на миг потеряла управление, я увидел стремительно
вырастающую стену, но машина выровнялась сама, а все люди, что загораживали
дорогу, были сметены стальным градом, что иссек их вместе с бронежилетами, разорвал,
разбросал куски...
Что-то шлепнулось на капот, и исчезло, на ветровом стекле
остались красные брызги. Встречный ветер размазал, затем вытер начисто, но
перед моими глазами все еще стояла оборванная по локоть рука с чем-то наподобие
уродливого автомата.
Мы неслись по ухоженной дорожке, ворота заперты, а человек в
будочке пригнулся, по крыше застучало. Я поспешно ткнул пальцем в клавишу,
понимая, что надо было сделать это раньше, раньше...
Из-под машины вспыхнуло, а будочка и ворота вспыхнули и
разлетелись в стороны, словно они были из спичек, а великан ударил по ним
палкой. Противотанковые ракеты, к счастью, снесли и часть забора вместе с
воротами, иначе мы в этой обезумевшей машине точно бы всмятились: она искала
чего бы еще разнести, а меня бросало на сидении, как воздушный шарик в руке
Винни-Пуха.
Стелла вдруг завизжала:
– Останавливай! Останавливай! Они загородили дорогу!
Уже почти на свободе, за воротами этой военной базы поперек
дороги быстро разворачивался огромный трейлер. А бордюры таковы, что без
подъемного крана не перескочить.
– И так тесно, – процедил я, – идиоты...
– Что вы делаете?
– Я? – удивился я. – Ничего. Это все эта
взбесившаяся машина. Бунт робота.
– Она вам подчиняется!
– Я коллаборационист.
Я ощутил толчок, словно машину на кратчайший миг придержали.
Из-под колес или из-под фар, не знаю, выметнулись две дымные струи. Разметая
искры, они молниеносно очутились у гигантского трейлера.
Там был мощный взрыв, красная стена огня и дыма рванулась во
все стороны, машину тряхнуло, в следующее мгновение нас внесло в кровавый ад,
где был визг, треск, шипение...
Мы выметнулись из огня и дыма раньше, чем успели испугаться.
На панель падал быстро исчезающий отблеск багрового зарева, словно огромное
солнце заходило на черном небе.
Машина вылетела на бетон дороги. На плечи падало такое
огненное зарево, словно мы все еще находились в адовой печи. И тут, – о,
чудо! – запищала коробочка телефона. Я схватил:
– Алло?
В невозмутимом голосе Чеканова слышалось напряжение:
