– Тима, – выдохнула я, снова став серьёзной, – ну вот скажи, я выгляжу расстроенной? Плачу, может быть? – Парень поднял на меня свои красивые глаза, будто и вправду решив проверить, не собираюсь ли я разреветься. Ну я же нытик, такое со мной уже не раз случалось, так что не обидно. – Меня просто злит, что я опять оказалась не в курсе ситуации. Когда ты уже поймёшь, что мне не важно ничего… – брюнет заинтересованно на меня посмотрел, – ничего, кроме нас. Почему это стало очередной тайной?
Меня распирало от чувства обиды, задетого достоинства и, может, немножко от злости. Сколько можно во мне сомневаться, опекать и бояться расстроить?! По итогу меня намного больше огорчал факт того, что я всё узнаю последняя.
Тимофей провёл рукой по волосам и, сложив локти на стол, ответил:
– Потому что Генри знает не всё…
Я осторожно протянула ладонь и положила её на руку парня, вкрадчиво подталкивая к откровению:
– Так расскажи мне.
Нервно покусывая щёку, парень неуверенно начал:
– Дело в том… когда я был Хранителем, я влюбился.
Дёрнулась я сама или что-то внутри – я не поняла, но нечто острое кольнуло в области сердца после последнего слова Тимофея.
– В Софию? – брови тут же подпрыгнули вверх. Тим говорил, что ей было восемнадцать, когда она скончалась – вполне созревшая для любви девушка.
Парень замялся, уводя глаза вбок:
– Не совсем.
Вдруг к столу проворно подкатил на роликовых коньках официант с подносом в руках и вручил нам заказ – два кофе: с кокосовым молоком для Тима, с миндальным сиропом для меня. А также в фирменном пакете заведения – картошку фри и два больших бургера. Я пододвинула стакан с ароматным напитком к себе, с наслаждением обхватив замёрзшими пальцами его обжигающую поверхность. Тимофей отхлебнул кофе, и я аккуратно напомнила:
– Ты не ответил.
Тим повторил:
– Я влюбился не в Софию, – парень посмотрел на меня и продолжил, – Хранитель не может влюбиться в человека. Мы существуем на другом уровне.
Я насупилась, не дождавшись пояснений.
– Так и в кого же ты тогда влюбился? – любопытство распирало грудь, словно кто-то вкачивал его в меня огромным воздушным насосом.
Как и любая женщина, я досконально помнила слова парня о том, что «любил он лишь однажды», и имел в виду Тимофей тогда меня! Он что, соврал?! Обманул меня?!
Брюнет покусывал губы и не сразу признался:
– Я влюбился в её душу. Абсолютно и полностью, – с тоской выдохнул парень. – Когда была возможность, вместе с Генри, я наблюдал за ней… Но знаешь, она была самое нежное, чистое и прекрасное создание из всех, что я когда-либо видел!
Казалось, на какое-то время я онемела. А парень продолжил, поглядывая на меня с опаской:
– Впервые встретив тебя, я безумно испугался. До дрожи, честно, – Тимофей провёл ладонью по своей руке, будто кожей вспоминал ощущения в первую нашу встречу, и пояснил, – ведь я почувствовал давно забытое… Я не был уверен. Но когда ты поцеловала меня в доме Илая, тогда на балконе – все сомнения вмиг испарились.
Тимофей достал из кармана бумажник и, раскрыв его, протянул небольшое фото – то самое, которое я нашла однажды в его кошельке, собирая вещи с пола в моей квартире. На нём была изображена милая молодая девушка, и я ещё решила, что, возможно, это его мать…
Тим нахмурился:
– Я хранил его, потому что это было единственное, что напоминало о моей любви к душе Софии.
– Боже, – сорвалось с губ, ведь, разглядывая миниатюрное состарившееся фото, я вдруг отчётливо поняла, что недавно встречала это лицо. – Я видела её.
– Что? – с беспокойством переспросил Тим.
– Точно она! Я видела её во сне! Её лицо было вместо моего отражения в воде, – протараторила я и сама знатно ошалела от неожиданного открытия.
Прищурившись, Тим уточнил:
– Это был один сон?
Я кивнула:
– С Софией – да.
Тим удивлённо нахмурил лоб:
– Были другие?
Утвердительно покачав головой, я взглянула на парня. Тимофей не скрывал какого-то подозрения.
– И давно это происходит? – спросил брюнет. – После нашей встречи? Ты никогда не рассказывала…
Слегка замявшись, я ответила:
– Да как-то к слову не приходилось. Но началось после встречи, да. А что?
Тимофей молча отпил кофе из стакана и, усмехнувшись, произнёс:
– Ну что ж, поздравляю. В тебе открывается дар: вещие сны.
Я нервно хихикнула:
– Да ну?!
– Облучение энергией ангела, – напомнил парень.
Ступор. Вот это сюрприз. Но если подумать, то ведь действительно всё, что мне снилось, и правда имело пугающую параллель с происходящим в реальности. Вот только я ещё не знала, как правильно эти сны «читать».
– Да уж, – в раздумье протянула я. – Вещие сны, душа Софии – что ещё со мной случится?!
Тимофей пересел на мою сторону и обнял меня за плечи. Мягкая согревающая энергия ласковой волной укутывала всё тело, пробирая до самых косточек.
– Это уже давно случилось, просто ты только узнала, – стянув шапку с головы, парень поцеловал мой висок.
Сжимая горячий стакан в ладонях и аккуратно вдыхая аромат своего кофе, я прикрыла глаза от удовольствия. Тим вырвал меня из сладкой дремоты:
– Почему миндальный?
– Что? – усмехнувшись, я выпучила глаза на парня с хитрым выражением лица. Я помнила этот вопрос от него в первый вечер нашего знакомства, когда он вёл себя, как потом выяснилось, специально вызывающе пренебрежительно, чтобы максимально меня оттолкнуть.
Тимофей ухмыльнулся:
– Помнишь, я спросил тебя об этом на нашем двойном свидании?
Я неоднозначно пожала плечом, покосившись на мужскую фигуру:
– Конечно. Сложно забыть худшее свидание в своей жизни, – с сарказмом ответила я. – Почему спрашиваешь?
Парень потёр лоб, и еле заметная улыбка украсила его лицо.
– Опять же дело в Софии, – пояснил он. – Она обожала конфеты с марципаном и цельным миндалём.
Взглянув на кофе с миндальным сиропом, я осознала, что люблю его вкус и аромат всю свою жизнь. Ещё одно доказательство, что я и есть София. Это так непривычно.
– И кстати, тату, – Тимофей, внимательно за мной наблюдая, закатил правый рукав свитера и оголил свою мудрёную татуировку. – Этот узор понравился мне не просто так. Я отчасти соврал тебе тогда…
Прищурившись, я инстинктивно дотронулась до рисунка на коже, чувствуя в этом непреодолимую потребность.
