«Ещё спрашивает!»
– Не знаю, – скрестив руки, я выжидающе глянула на брюнета. – Ты мне скажи.
После этих слов Тим настороженно повернулся ко мне, продолжая мешать содержимое сковороды, заполняющее дом аппетитными ароматами.
– Скажу, если объяснишь, в чём проблема, – сухо ответил Тимофей.
Я прошлась вдоль комнаты, собираясь с духом для серьёзного разговора.
И заговорила подчёркнуто спокойно, размеренно, формулируя чёткий вопрос:
– В вечер нашего знакомства, после того как довёз меня домой, ты вернулся. Зачем? – я жёстко сверлила парня глазами, внимательно наблюдая за его реакцией. Казалось, сейчас я могла задавить его одним только взглядом.
Тимофей замер и в нерешительности на меня посмотрел.
– Я хотел извиниться, – тихо произнёс парень.
– Извиниться? Ты довёз меня до магазина, вокруг которого минимум пять многоквартирных домов! – начинала кипятиться я. – Как бы ты меня искал там, а? Не ври мне! Или ты сейчас же говоришь правду, или я иду в полицию, и пусть они сами с тобой разбираются, – меня потряхивало от злости. – Я тебе доверилась, всё рассказала, а ты и словом не обмолвился! Ты знал, что на меня нападут? Знал? – голос срывался, переходя в истеричный вопль.
– Знал.
От короткого чуть слышного ответа внутри меня что-то резко оборвалось. От обиды и разочарования на глазах выступили жгучие слёзы. Я не могла поверить в то, что услышала. Это же невозможно! Словно песок сквозь пальцы ускользали последние крупинки надежды на то, что это лишь дурацкое недоразумение.
– Но как… откуда? – в полной растерянности спросила я, мотая головой.
Тимофей сделал шаг в мою сторону, но от моего испуганного взгляда замер. Я понимала, что ещё чуть-чуть и я сорвусь. И он, похоже, тоже это понял.
– Я… я почувствовал, – тяжело сглотнув, промолвил Тим.
– Почувствовал? – с пренебрежением повторила я, морща лоб и нервно усмехаясь.
«Он надо мной издевается?»
– Прошу, позволь мне всё объяснить, – Тим приблизился, пытаясь взять меня за руки, но в эту же секунду я с силой их выдернула и отступила назад. От грубого жеста его глаза наполнились болью, как от удара. – Пожалуйста, Николь, – он умоляюще смотрел, отчего становилось невыносимо горько. – Я расскажу тебе всё, клянусь. Всё, что я сказал сегодня утром – это правда, я люблю тебя, Николь, – Тимофей продолжал что-то говорить, но я больше не различала слов – звуки доносились откуда-то издалека. Всё смешалось в кашу.
Кажется, меня колотило, как в ознобе – я не чувствовала своего тела и не могла его контролировать. Комната в глазах стала двоиться и уплывать вбок, вынудив меня опереться на красный диван и присесть. Тимофей крадучись подошёл и опустился рядом, неуверенно взяв мою руку в свою ладонь. Его трясло, как и меня, какое-то время он молчал, уставившись в пол и морально настраиваясь на разговор. Я видела, как тяжело ему это давалось.
«Но у тебя нет выхода, ты должен рассказать всё», – напоминала я себе, разгоняя жалостливые мысли.
Тим несколько раз робко взглянул на меня и наконец заговорил:
– Я не врал, когда сказал тебе, что я почувствовал… – Брюнет шумно выдохнул и выждал паузу, не решаясь продолжить: – От тебя… пахло болью в тот вечер, а возле твоего дома дико разило смертью, – потупив взгляд, промолвил парень. – Я чувствую такие вещи, – Тим медленно поднял свои дымчатые глаза на меня. – Я чувствую это, потому что я не совсем человек.
В силах лишь только моргать я оторопело уставилась на парня.
– Что? – сдавленно пискнув, выдавила из себя я.
– Николь, я долгое время был хранителем, или как это принято называть на Земле – Ангелом-хранителем. Но уже довольно давно я Падший. – Тим помедлил, смотря на меня в ожидании реакции, но в голове стоял лишь гулкий шум. – Это значит, что теперь я Падший ангел, – он попытался погладить мою ладонь, и я, вспомнив о том, что он держит меня за руку, тут же её выдернула и вскочила на ноги.
«Чёрт, он же долбаный псих!»
– Ты больной, – процедила я и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась к выходу. Комок досады и огорчения застрял в горле липкой жвачкой. Парень подбежал ко мне сзади и попытался обнять, но я ловко выкрутилась и с силой его оттолкнула. Молча испепелив брюнета взглядом, я подошла к двери.
– Я докажу, – лицо Тимофея исказила гримаса боли.
Господи, ну почему? Почему именно тот человек, в которого я так сильно влюбилась, оказался конченым психопатом? Боже! Я же надеялась на простой ответ… надеялась, что я, как всегда, накручиваю себя на ровном месте.
«Моё сердце этого не выдержит», – с горечью подумала я не в состоянии больше сдерживать слёзы и нажала на дверную ручку.
Вдруг Тимофей стремительно подскочил, быстрым движением стянул с себя футболку и схватил меня за предплечье в попытке остановить. Я, жутко испугавшись такого порыва, отчаянно пыталась вырваться и свободной рукой наотмашь влепила ему пощёчину. Парень поймал ладонь и при всём оказанном ему сопротивлении упорно не отпускал мои запястья, терпеливо дожидаясь, когда я устану брыкаться и успокоюсь.
– Я докажу, – повторил он и встал передо мной на колени, не разжимая хватки.
Я дёрнулась, но тщетно. Тим опустил вниз голову и подался корпусом вперёд, а я в ужасе от происходящего начала пятиться назад, неизменно уронив что-то сбоку. Забыв, как дышать, я смотрела, как, словно мощные корни деревьев, по крепкой спине парня расползались чёрные выпуклые узоры, взращивая огромный обожжённый скелет двух крыльев, будто из горелых палок, на которых кое-где сверкали ярко-оранжевые искры. Комната сиюминутно стала заполняться густым серым дымом, как от костра. Я упёрлась спиной в дверь, закрывая руками рот, в шоке пытаясь осознать увиденное. Казалось, время замерло, и только яростно пульсировали виски. Тимофей медленно поднял голову и посмотрел на меня полными горечи и слёз глазами.
– Я не достоин тебя, – тихо прошептал он, и по мужественной щеке покатилась серебристая капля.
Его слова звучали так искренне и так жестоко по отношению к самому себе, что моё сердце невольно защемило. Я с опаской шагнула вперёд, пытаясь убедиться, что это не игра воспалённого сознания. Неуверенно протянув руку к крылу, я аккуратно дотронулась до него – оно так же реально, как руки, ноги и голова человека. Тимофей вздрогнул от прикосновения и стиснул зубы, казалось, я причинила ему физическую боль. Заглянув в серые глаза парня, в которых сейчас можно было утонуть, словно в бездонных озёрах неизбывной печали, я опустилась напротив него на колени и, потянув к себе, крепко обняла. Прижимая к груди любимого человека, становилось не важным всё, в чём Тимофей мне только что открылся. Я понимала лишь одно – я так сильно его люблю, как никого и никогда в жизни своей не любила! Цепляясь друг за друга, мы больше не сдерживались, слёзы полились рекой, оставляя мокрые следы на одежде. Он расцеловывал моё влажное солёное лицо, нежно смотря в заплаканные глаза. Тим не мог поверить, что я приняла его, не оттолкнула после такого устрашающего признания.
