— Хорошо… потом что?
— Разводим и делаем прививки. Если симптомов нет, то защитят. Должны.
— А если есть?
— Я попробую сделать лекарство, — Тойтек руку опустил. — Есть идея, но…
Он замолчал, позволяя додумать самой. Идея — это одно, а воплощение — совсем другое, и может статься, он не доживет до этого самого воплощения, но… попробует. Хотя бы ради Алины, которая, может, и не отличалась умом, но все-таки помогла.
Тойтек потер ногу, которая еще ныла после укуса шершня.
Да и остальным пригодится.
— Джас, — голос Эрвин перекрыл весь шум. — Идешь к малым маневровым и… не знаю, хоть уговаривай, хоть молись, но поле им поставь. И наших собери.
— Сколько здесь?
— Семеро, — Эрвин отбросила тяжелую косу. — К счастью, все автоматизировано, но…
…без людей все одно не обойтись.
— Он сделает, — Эрвин смотрела без жалости. — А вы… не знаю, отдохните пока, что ли? Или, может, что еще надо?
Чудо.
Тойтеку нужно было чудо. И поскорее.
Глава 42
Рыжая женщина, которая лежала, устроив подбородок на скрещенных ладонях, была невозможна. Сама по себе. В этой вот конкретной материальной Вселенной. Такие женщины существуют где-то там, в воображении, когда то сбрасывает оковы разума и начинает сочинять сказки, в которых финал всенепременно — долго и счастливо, и в один день. В сказки Кахрай перестал верить уже давно.
— Что-то не так? — Лотта нахмурилась.
— Все не так, — нельзя врать, даже в мечтах. Особенно в них, потому что ложь разрушает. Хотя… что тут разрушать-то?
Приключение.
Опасное.
Возможно, со смертельным исходом, но…
— Почему?
Ее рыжие волосы рассыпались сонмом мелких кудряшек.
— Не знаю. Просто… все не так пошло. Когда? Не знаю.
— Бабушка говорила, что в любой, самой дурной ситуации нужно уметь видеть свою выгоду.
— И как?
— Я вижу, — она умела улыбаться, ясно и доверчиво. — Я нашла человека, который мне нужен. И его не отпущу.
— Это как?
— Не знаю. Если выживем, я тебя найму. А потом воспользуюсь своим положением.
— Это незаконно.
— Зато удобно, — она пожала узкими плечами. — А еще бабушка говорила, что нужно пользоваться всеми возможностями, которые дает жизнь.
— И при этом заперла тебя?
— Теперь я думаю, что она за меня боялась, — Лотта смотрела серьезно, и от этого взгляда становилось не по себе.
Не надо.
Одно дело — приключение, и совсем другое — жизни. В жизни владелицы корпораций и наследницы родов не снисходят до простых смертных, а если и случается, то ненадолго и не всерьез. А значит, когда она исчезнет из жизни Кахрая, будет больно
— Она мне всегда внушала, что семья — это важно, очень важно, и я должна думать и за себя, и за них всех. Хранить капиталы, преумножать, строить… создавать… корпорация — это и ответственность тоже, и еще многое другое. И она в это верила. Только… Она и сама редко покидала поместье. Наверное, ей было удобнее контролировать мир изнутри. И я вот думала, что так и надо, что только так правильно. А теперь понимаю, что не смогу вернуться и вести ту жизнь, к которой привыкла раньше. Я, наверное, выросла.
Кахрай фыркнул.
И получил кулачком в бок.
— Выросла. И… и мне нужен будет кто-то, кто перестроит службу безопасности. Для начала.
— Я никогда не занимался безопасностью, точнее занимался, но не на таком уровне.
— Научишься. Ты умный.
Комплимент был… сомнительным. Но на душе стало приятно.
— Тебе не стоит со мной связываться.
— А с кем стоит? С кем-нибудь, кого могут перекупить? Доказать что-то у меня вряд ли выйдет, а значит, часть активов придется вернуть. И деньги у семьи появятся, а где деньги, там и возможности. Не думаю, что они отступят. И вообще… давай сбежим?
Она села на кровати, и Кахрай вынужден был признать, что бежать он готов, но чуть позже.
— Куда-нибудь, как мой отец. На край света. Сменим личности, имена… купим дом, будем жить, как нормальные люди.
— А как живут нормальные люди? — он перевернулся на бок.
— Понятия не имею. Но научусь, — Лотта была полна решимости. Вот только… не сможет она, как нормальные люди, чтобы не в курсе последних тенденций, чтобы без рынков и акций, власти и денег, чтобы совместные ужины и прогулки, сплетни про соседей и тихое раздражение, которое накапливается, когда жизнь по сути чужая. — Плохая мысль, да?
— Не знаю.
— Плохая. По тебе вижу. Тогда тебе придется ехать со мной. Или меня убьют.
— Тогда придется ехать.
— Я серьезно.
— И я.
Поедет.
И приспособится. Займется этой чертовой службой безопасности, которая в теории должна была отслеживать в том числе и подозрительную возню родственников, но как-то взяла и все пропустила, будто разом ослепла.
Заплатили?
Или дело в том же молчаливом попустительстве, когда сложившаяся система перестает работать, но начинает разрушать саму себя.
…и быть может, она скоро поймет, что Кахрай ей вовсе не нужен, что есть куда более достойные мужчины. И тогда она станет стесняться этой связи, а у него вновь появится выбор. И Кахрай знает, какой сделает. Но это… будет.
Если будет.
Будет.
Он наизнанку вывернется, но не позволит этой женщине умереть. Потому что должна же хоть где-то во вселенной существовать справедливость.
Пиликнул планшет.
И Лотта сползла с кровати, разом утратив всякое легкомыслие. Вздохнула:
— Нужно делать объявление…
— И службу безопасности создавать.
— Это дома.
— Здесь, — Кахрай покачал головой. — Люди испугаются, а люди в состоянии паники способны на многое. А если кто-то пустит слух, что есть вакцина, но ее на всех не хватит.
— А ее не хватит?
— Тойтек отписал, что скоро будут готовы полторы тысячи доз, а это треть от необходимого. Следующие полторы тысячи — через восемь часов.
Вот что Кахраю в ней нравилось, она не стала охать и возмущаться, как же получилось так и почему не сделать было больше. Лотта прикусила губу и задумалась.
— Первым делом экипаж. То, что осталось. Ремонтные службы… я подниму личные данные, поставлю фильтр. В анкетах указывали профессии. Нам нужны будут специалисты.
