— Поехал головой. Мне преподать тебе урок?
— Только попробуй!
— Я не хочу этого. Можно все решить мирным путем.
— Знаешь, я тоже хочу все решить мирным путем. Но каждый раз! Каждый, сука, божий раз, на моем пути появляются мудилы, вроде тебя!
— Ты чего вспылил? Разве боишься за него? — он указал на Ара. — Или за него? — он перевел палец на Бориса.
— Вот на него мне насрать.
— Лады. — бум, из его пальца вылетела молния. — Все, он мертв. Твой дружок-пирожок, куча нулей… постой. Это был вовсе не непись. Эм… это другой пациент. Ты блядь больной! — яростно накричал на меня чувак. — Ты не мог предупредить, что с тобой еще один?
— Я-то откуда знал?
— Система. Оживить. — Радимов очнулся. — Система. Восстановить жизни ему.
— Эм, а вот это уже слишком.
— Да? А ты думаешь я тут херней страдаю? Мм? Система. Здоровье персонажа Шестова сделать равной единице.
«Здоровье персонажа: 153»
Во всем теле разыгралась боль.
— Ну вот теперь и выкарабкивайся. Система. Уничтожить все лекарства у ближайших персонажей. — все, что находилось у Патрика исчезло, и он показывал мне пустую сумку.
— Пойдем, Борис. Тебе не следует водиться с такими лохами. — он начал спускаться по лестнице, а затем вернулся. — Дэн, тебе пока еще одного меча хватит.
Этот говнюк забрал меч Василисы. Хорошо, что Ва не вспылила. А она могла бы. Ведь у нее забрали ее сокровище.
Они ушли. А что теперь мне делать? Эту битву невозможно выиграть в принципе. Чувак может управлять симуляцией, как ему вздумается!
Я сел на еще горячие камни. Мы смотрели друг на друга. Все мы. Переглядывались.
Наконец, кэп нас образумил:
— Ну что, мне кто-нибудь поможет?
Патрик пришел в себя, показал нам руками, что мы все встретимся у входа в усадьбу, и сразу же побежал вниз.
Василиса и я взяли кэпа на руки. Водрузили меч мне на спину. И мы побрели на север. Нам предстоит еще пройти не один километр. А с таким грузом на плечах мы не сможем сделать это быстро.
Я не ною, поверьте. Я вполне готов к таким приключениям. Ар — мой друг. Мой настоящий друг. Мне не важно, что там говорят всякие психи. Я чувствую, что здесь он по-настоящему живой.
«Скрытно: Протокол 41: 98.7 %»
«Симуляция остановлена»
— Вадим Игнатьич.
— Что, дорогая?
— Я вот уже как двенадцать часов сижу на смене. Можно мне домой идти?
— Ну конечно. Давай, не волнуйся, я тут все закончу, к тому же кодеры нам все тут настроили, и опять все настроили. Сколько же много всего происходит, с этим Шестовым. В общем, мне посоветовали не бояться всплывающих сообщений с метками…
— Я ушла.
Глава 23. Усадьба 2
«У вас когда-нибудь возникало чувство дежавю? — спрашивал своих внутренних демонов доктор Херельман. — У меня постоянно.»
Вадим Игнатьевич проводит день совершенно одинаково вот уже больше семи лет. Просыпается, принимает душ, завтракает кашей, садится в автопилот, пока едет в больницу, то читает какую-нибудь книжку по работе, поднимается на седьмой этаж, и весь день следит за пациентами.
Почему он сегодня задумался над дежавю? Обычно, его жена говорила ему еду, но за последнюю неделю каша получается обгоревшей и невкусной. Книга надоела, автопилот тупил, а больницу оцепили.
Пациент теперь только один, и не самый приятный. С ним в каждый день может случиться проблема, что заставляет его задумываться над смыслом жизни.
Раньше он этого не делал, но Шестов пробудил в нем давно угасшее чувство неопределенности, чувство страха перед будущим.
Показ удостоверения. Лабораторию теперь открывает специальный человек в форме, по углам потолка поставлены камеры. «Я чувствую себя, как на реалити шоу.» — подумал он. В том, где следят за жизнью таракана в огромном лабиринте.
Подняв глаза на капсулу, Херельман обнаружил, что ее опять запустили. «Снова в час ночи! — прокричал он у себя в голове. — Надо проверить, как там другие пациенты!»
Выйдя в коридор, пройдя десяток метров, Вадим зашел в лабораторию Полянина. Какой-то вояка открыл ему дверь, и в комнате обнаружился повесившийся Макар Григорьевич. Все капсулы в крови, а люди в них без голов, плавающие в медицинском растворе.
Его опять схватили, и увезли. «Почему снова? — спрашивал он себя, сидя в сизо. — Как такое могло вновь случиться? Мне не понять».
Генералу приказали прибыть. Он явился через несколько минут. С широченной улыбкой на лице генерал смотрел на Херельмана, когда его отводили в допросную.
— Шо, опять? — спросил он задержанного.
— Вам приходилось испытывать чувство дежавю, майор?
— Постоянно. Вот только я теперь генерал. — он сел напротив. — Знаешь, я каждый день спрашиваю себя: «Почему я не могу остановиться пытать?» И что ты думаешь заставляет меня уже тридцать лет продвигаться по служебной лестнице?
Молчок.
— Я скажу! Я тебе скажу, сволочь — такие, как ты! — доктор поднял глаза. — Я сажу их — они выходят, я их избиваю — они выживают. А мир продолжает все опускаться, и опускаться на дно!
— В этот раз тебе не запугать меня. Я прошел огонь и воду!
— Да? Ты делаешь мне вызов?
— ДА! Заставь меня.
— Тогда так — подарок в студию!
В комнату зашел грязный парень, и поставил перед доктором блюдо, словно в ресторане, закрытое крышкой в виде купола.
— Каждый раз, сталкиваясь с евреями, я задаюсь вопросом: «Они что, настолько помешена на деньгах?»
— Это антисемитизм.
— А разве? Есть лишь один способ проверить.
Генерал открыл блюдо, и в нос Вадима Игнатьича ударило сильными приправами.
— Что это? — спросил доктор.
— Это — твоя дочь!
— Что? — непонимающе продолжал спрашивать доктор.
— Ты когда-нибудь смотрел Игру Престолов, тот популярный сериал в десятые?
— Естественно.
— Ты разве не помнишь, что случилось с сыновьями лорда Фрея? — лицо Вадима поменялось. — Жаль, что мне пока не удалось повторить красную свадьбу, но я иду к этому.
— Ты… блять, ты… у меня нет слов… — обезумел доктор. — Моя дочь находилась по защитой!
— Ты думаешь, что какие-то недотепы из Пурпурной розы могут меня остановить?
— Я тебя урою!
— Тише, тише. Я все-таки хочу задать вопрос. За сколько ты продашь дочь?
