– Значит, Лилит явилась к Тасе, и что дальше?
– Как что? Помогла. Тасе удалось выбраться, спастись, да еще и наказать своих мучителей. Но, конечно, не безвозмездно. По преданию, Лилит целует призвавшую ее жертву ледяным поцелуем, отчего душа стынет, сжимается. Чем чище и добрее девушка была прежде, тем более злобным, страшным существом станет после прикосновения Лилит, тем ревностнее будет служить своей повелительнице. Погубив с помощью обретенной силы, при поддержке Черной Заступницы тех, кто над ней издевался, будущая Мортус Улторем подтверждает свою преданность Лилит. Это что-то вроде печати на договоре, который нельзя нарушить. С момента смерти обидчика начинается подлинное обращение. Если говорить о Тасе, ее превращение началось уже там, в склепе, когда она убила первого насильника. Дальше все развивалось шаг за шагом. Черная сила крепла, росла внутри нее: Тася стала воздействовать на людей, являться им во снах и видениях, пугать, доводить до безумия – и наслаждалась этой властью. Еще один поворотный момент, когда сила обращенной крепнет, и она готова к следующему этапу – ритуал с кладбищенской землей.
– Белкин рассказывал, что его сестра убегала на кладбище.
– Затем – заключительная фаза. Насильственная смерть от руки близкого. Тасю убил родной брат.
– Но самое жуткое, как я понимаю, начинается после смерти.
– Вы правы. Мортус Улторем делает то, чего, собственно, и ждет от нее Лилит: снабжает ее новыми душами – душами своих жертв. Но вместе с тем убивает она еще и потому, что это дает ей возможность существовать. Существование циклично: в определенное время Мортус Улторем должна подпитываться человеческой энергией, которую вызывают сильные эмоции – сексуальное влечение, страх, боль. Находясь рядом со своими жертвами, она кормится ими, понимаете? Потому они слабеют день ото дня. Когда их силы на исходе, Мортус Улторем устраивает себе, так скажем, прощальный праздничный ужин: убивая человека с извращенной жестокостью, она получает огромную порцию страданий и ужаса – а значит, колоссальную порцию «еды», энергии, чего не было бы, умри человек быстро, без мучений.
Миша против воли содрогнулся, вспомнив жуткие подробности смертей.
– Почему именно трое и через три года?
Семен Ефремович пожал плечами.
– Этого я вам не скажу. Нигде мне не приходилось читать именно о такой последовательности. Могу предположить, что цикл всегда разный и, быть может, зависит от обстоятельств смерти обращенной. Насильников Таси было трое, напали на нее на исходе зимы, умерла она в конце весны – вот вам и число жертв, и временные промежутки. Надо сказать, потусторонние сущности строго придерживаются определенных условий, которые нельзя нарушить. Например, Мортус Улторем, как, например, те же демоны, не может отказаться от своего имени, потому использует именно его, пусть и в разных вариациях. Начать охоту летом или осенью не может тоже, как и обойтись, например, всего двумя жертвами или встретить их в другом месте: Мортус Улторем всегда возвращается в те места, где когда-то умерла – отсюда привязанность к Октябрьской. Очередную жертву она ищет исключительно там.
– Значит, Мортус Улторем наедается, и на какое-то время энергии ей хватает, а потом все повторяется снова?
– Это похоже на то, как если бы она впадала в спячку.
– А как она выбирает жертв?
Старик снова взялся за чашку и с видимым удовольствием допил чай.
– Воля случая. Появляясь исключительно в темное время суток, она бродит по улицам в поисках мужчины, который откликнется на ее зов. Слышали, наверное, поверье, что после заката, оказавшись в одиночестве в незнакомом месте – будь то поле, лес или просто улица в чужом городе – никогда нельзя оборачиваться, если кто-то вдруг окликнет вас по имени?
– Я видел ролики на YouTube про японские городские легенды. Там рассказывали о призраке девушки, который ночью ходит по улицам, приманивает мужчин и потом их убивает.
– Полагаю, это отголоски легенд и преданий о Мортус Улторем. Суть в том, что если женский голос окликнет вас, и вы оглянетесь, то с той минуты будете обречены. Вам уже не спастись: Мортус Улторем прилипнет, будет постепенно забирать вашу душу, выпивать ее, пока…
– Хорошо, хорошо! – Миша вскинул ладони. – Я понял.
– Боюсь, не совсем. Ваш друг сейчас во власти той, кого считает Настей. Он не то, чтобы не желает вырваться, он не в состоянии этого сделать! То, о чем вы ему рассказали, в чем пытались убедить, существовало в его сознании недолго. Илья больше не воспринимает вас, тогда как «Настя» для него – весь мир. «Та, кто заслоняет Луну и Солнце» – вот как называли ее древние славяне.
Миша вспомнил, как на короткое мгновение был настолько очарован девушкой Ильи, что готов был любому глотку за нее перегрызть. А ведь Илья был с ней каждую ночь!
– Она говорит с ним, ласкает его, занимается с ним любовью так, как не способна ни одна земная женщина. После того, как человек познает Мортус Улторем, обычные женщины кажутся подделками, бледными копиями, а все прочие удовольствия – пресными. Как при этом заставить жертву отказаться от своего палача? Никак.
Со стороны приоткрытого окна повеяло прохладой. Послышался шорох и дробный перестук капель о подоконник: снова начался дождь. Здесь, в книжном царстве, было мирно, спокойно, и шепот дождя добавлял умиротворения.
Обыденная обстановка, тишина и покой шли настолько вразрез с фольклорными, похожими на выдумку вещами, о которых говорил Семен Ефремович, что у Миши появилось ощущение, будто он смотрит фильм со своим участием. Это было нереально, не взаправду!
А может, его, Мишу, все-таки водят за нос, и все, что происходило с Тасей, Белкиным, остальными мужчинами и Ильей, – не более, чем череда совпадений? Невероятных, но все же случайностей? Ведь в жизни такое порой происходит, чего ни в одном романе не прочитаешь!
– Семен Ефремович, вы же ученый? – внезапно спросил Миша. – В какой области? Литературовед? Или историк? То есть… я хочу сказать, разве наука не отрицает всего этого? – Фраза вышла неуклюжей, и Миша почувствовал себя глупо.
Старик чуть заметно усмехнулся.
– Вам показалось, что я несу дичь?
Миша открыл рот, чтобы возразить, но старик остановил его взмахом руки.
– Я биолог. Доктор наук. Если точнее – орнитолог. Знаете, что изучает орнитология?
– Птиц, – промямлил Миша, все еще чувствуя себя неловко.
– Верно. Долгие годы я преподавал в университете. Среди этих книг, – он обвел взглядом полки, – есть и мои скромные труды. Всю жизнь я считал себя атеистом, реалистом и прагматиком, но, когда мне было пятьдесят четыре, случилось кое-что… Когда-нибудь, возможно, я расскажу вам, но сейчас не время. Так вот, когда это произошло, я стал изучать область знаний, которой прежде не увлекался. История культуры, теология, богословие, особенности вероучений разных народов, даже парапсихология, которая считается псевдонаукой. Выйдя на пенсию, я посвятил этому все свое время, заслужил кое-какую репутацию. Я не даю объявлений, не афиширую род занятий, но желающие находят меня, обращаются за консультацией и помощью – как это сделал и Анатолий Петрович. – Семен Ефремович помолчал. – Я провел для него кое-какие исследования. Это был тот редкий случай, когда человек обратился не с научной или коммерческой целью, а ради спасения жизни. Правда, ему самому это не только не помогло, но даже ускорило его кончину. Вы знали, что у Анатолия Петровича был быстро прогрессирующий рак?
