– Как часто?
Джошуа заскрипел зубами, но ответил, потому что она имела право знать:
– Несколько раз.
– Вы когда-нибудь кого-нибудь застрелили? Ранили? Нанесли увечье?
– Пока нет. Но…
– Значит, вы справляетесь с ситуацией так, как можете. И я, кстати, тоже подпрыгнула, когда они уронили этот ящик у нас за спиной.
– Но вы ни в кого не стреляли.
– Так и вы не выстрелили! – упрямо сказала она. – А теперь мы сменим тему и продолжим нашу прогулку.
Джошуа внимательно посмотрел на нее.
– А вы любите командовать. Для женщины вы слишком властная.
– Вы же знакомы с членами моей семьи, не правда ли? Когда мы все собираемся вместе, начинается битва герцогов, каждый стремится, чтобы все было так, как хочет он. Я поняла, что если я хочу, чтобы мои желания хоть как-то учитывались, то я должна тоже вступать в схватку с ними.
Несмотря на все случившееся, Джошуа улыбнулся. Ее заявление усилило впечатление, которое у него сложилось о ее семье.
Они еще немного прогулялись.
– Великолепный закат, правда? – сказала леди Гвин, вероятно, решив хоть как-то его развеселить.
Джошуа не заметил. Но теперь он заставил себя обратить внимание на садящееся солнце справа от них. Оно висело уже низко над горизонтом, омывая небо розовым, оранжевым и пурпурным цветами, которые переходили один в другой.
– Да, – согласился он, а потом кивнул на впечатляющего вида здание. – Это та самая церковь, которую вы хотели увидеть?
– Да. Я стараюсь здесь бывать каждый раз, когда мы проезжаем через Кембридж. Мне всегда нравился стиль поздней перпендикулярной готики. Именно в этом стиле построена церковь Святой Марии Великой. Мне нравятся чистые линии, симметрия, отсутствие витражей. И именно из-за их отсутствия на эту церковь лучше всего смотреть на закате, как сейчас, – заходящее солнце отражается в окнах, и кажется, что вы смотрите на красные языки пламени.
Ему пришлось немного подумать перед тем, как ей отвечать.
– Иногда я забываю, что закаты не только показывают, какую погоду ждать в море. Красный закат – это хорошо. А если небо красно поутру, моряку не по нутру.
– Вы ведь много лет провели на борту корабля, да? Вы считаете эти приметы с красным небом верными?
– Обычно все совпадает.
Женщина вздохнула.
– Мне иногда так хочется нарисовать закат, но я не могу отдать ему должное.
– Никто не может. Монополия на закаты принадлежит природе. Я еще не видел ни одной картины, на которой закат выглядел бы именно так, как смотрится над морем.
– Вы – строгий судья, не так ли?
– Может, и так. Я видел не так много картин. – Джошуа бросил взгляд на леди Гвин. – Я и не знал, что вы художница.
Она печально рассмеялась.
– Назвать меня «художницей» – это примерно то же самое, что назвать мой плащ парусом. Я могу набросать план для низкой изгороди вдоль канавы или декоративных развалин, и это не займет у меня много времени, но я не могу изобразить здание так, чтобы отдать ему должное. В моем изображении оно даже близко не будет походить на оригинал. В этом я безнадежна.
– А, да. Я забыл про ваш интерес к архитектуре.
– Это потому, что вы почти никогда к нам не заглядываете, – ответила она легким тоном. – Мама бессчетное количество раз приглашала вас на ужин, но вы ни разу не пришли. Просто подумайте о том, сколько интересных и увлекательных разговоров вы пропустили. Только на прошлой неделе Шеридан с мамой очень долго спорили о том, как нужно завязывать галстук.
Джошуа покачал головой с мрачным видом. Казалось, он жил совсем в другом мире.
Леди Гвин тем временем убрала выбившийся локон под модную шляпку.
– Теперь, после того как я напомнила вам про свою любовь к архитектуре, вы должны мне рассказать, что интересует вас. Почему-то я сомневаюсь, что это ловля браконьеров, разведение ретриверов и все то, чем еще занимается егерь.
– Вы об этом догадались?
– Сложно было этого не сделать. Когда бы я вас ни встретила, вы выглядите очень мрачным и недовольным, поэтому можно только предположить, что вам не нравится ваша работа.
– У меня нормальная работа. Просто…
– Вы не думали, что вам придется заниматься этим всю жизнь, – сказала она.
– Вот именно.
– Но вы продолжаете ее выполнять, потому что боитесь кого-то обидеть, если возьметесь за что-то другое, – продолжала леди Гвин.
– Да. – Джошуа поразила ее проницательность, и он мрачно посмотрел на нее. – Я думал, что мы сменим тему.
– Правильно, – сказала она с легкой улыбкой. – А что вы думали делать? Как, по-вашему, должна была сложиться ваша жизнь?
– Я хотел вести людей в бой. Обсуждать стратегию с другими офицерами. Путешествовать по новым местам, которые… э-э-э…
– Находятся как можно дальше от Англии, – закончила она фразу за Джошуа. – Мне знакомо это чувство. На самом деле мне самой не хотелось возвращаться в Англию, хотя я учусь принимать неизбежное и довольствоваться тем, что есть. Сейчас идет война, все члены моей семьи живут здесь, поэтому мое возвращение в Берлин маловероятно, независимо от того, как я по нему скучаю.
– Это и есть истинная причина вашего отказа вернуться с Торнстоком, когда он вам это предлагал? Вы не хотели уезжать из Берлина и от ваших родителей?
– Частично. – Леди Гвин тяжело вздохнула. – А частично потому, что Торн возвращался к поместью, титулу и огромному богатству. В то время, как если бы сюда поехала я…
– То вас бы ничто из этого здесь не ждало. Только положение сестры герцога с поместьем, титулом и огромным богатством.
– Вы это говорите так, что создается впечатление, будто я испорчена и избалованна, – тихо произнесла она.
– Я не это имел в виду.
Черт побери, стоит ему открыть рот, как он ее оскорбляет. Джошуа немного подумал, пытаясь тщательно подобрать слова, потом снова заговорил:
– Все хотят иметь что-то свое, только свое, принадлежащее им одним. Если бы вы вернулись вместе со своим братом, то вы бы жили в тени его, как я живу в тени вашей семьи. Если кто-то и понимает, почему вы этого не хотели, то это я.
Леди Гвин выглядела довольной – ей явно понравились его слова, и она взяла его под руку. Казалось, что у Джошуа все внутри потеплело от этого прикосновения. Господи, помоги! Джошуа хотелось бы не реагировать на эту женщину таким образом.
Но, с другой стороны, он сейчас чувствовал себя гораздо спокойнее. Поразительно! Несомненно, что ее болтовня, само ее присутствие помогли ему успокоиться.
Джошуа позволил себе наслаждаться ощущениями, пока они шли по мощеной улице, а его трость ритмично постукивала по камням.
