– А, да. Я об этом забыл. – Торнсток отпил еще немного кофе. – Мэлета, конечно, не приглашали, но он тем не менее может попытаться там появиться. Поэтому мы должны быть готовы.
– Согласен. Этот человек может быть непредсказуемым.
И появление этого ублюдка вчера в таверне ясно это показало.
Джошуа злился от одной мысли о том, как близко Мэлет подобрался к Гвин. Да что там злился – его охватывала ярость. Он на самом деле хотел, чтобы Мэлет появился сегодня вечером, и Джошуа мог бы это использовать, как оправдание, чтобы пристрелить негодяя.
Его все еще беспокоило, что он так пока и не выяснил, как Мэлет смог узнать об их уроках по стрельбе из лука. Вчера вечером Джошуа опросил слуг в этом доме, а потом и в особняке Грейкурта. Никто не разговаривал с Мэлетом. Или, скорее, никто не признался, что разговаривал с Мэлетом.
Это напомнило Джошуа про его изначальные подозрения о том, что Мэлет и Гвин были знакомы в прошлом.
– Раз мы говорим о Мэлете, у меня есть один вопрос. Вы случайно не знаете, встречались ли они когда-нибудь с Гвин до того, как он попытался ее похитить на территории поместья?
Торнсток был мрачен и с этим мрачным видом очень аккуратно сложил газету, которую читал.
– Если они и встречались, то я об этом не знаю.
Торнсток врал, разрази его гром. Джошуа так и хотелось рассказать про вчерашнее появление Мэлета, но герцог уже знал, что Мэлет пытался похитить Гвин. Так что этой новости окажется недостаточно, чтобы заставить Торнстока ему довериться.
И всегда оставалась возможность ошибки. Ведь Джошуа мог принять близость брата и сестры друг к другу за якобы существующий заговор. Но не было смысла вызывать раздражение благодетеля без крайней на то необходимости.
– Раз я вам не требуюсь до вечера, не возражаете, если я уйду сразу после того, как дамы продемонстрируют свои платья? – спросил Джошуа. – Я договорился о встрече с военным министром, а поскольку все кареты отправятся во дворец, я хотел бы выйти заранее.
– Можете уйти прямо сейчас, если хотите.
– И не увидеть Беатрис в самом лучшем из всех имеющихся у нее нарядов? Она мне этого никогда не простит.
Герцог задумчиво посмотрел на него.
– Иногда я жалею, что Гвин не любит меня так, как Беа определенно любит вас.
– Не нужно об этом жалеть, поверьте мне. Беатрис уже планирует представить меня половине женщин, которые будут присутствовать на сегодняшнем балу. Когда я ей напоминаю, что собираюсь там работать, она только отмахивается. – Джошуа фыркнул. – Она не прекращает свои попытки подыскать мне жену. Очевидно, она думает, что для меня гораздо важнее найти жену, чем зарабатывать на жизнь.
– Боже праведный, не могу представить ничего хуже, чем Гвин, выбирающую мне жену. – Торнсток отпил немного кофе. – Кстати, а зачем вы встречаетесь с военным министром?
Джошуа не привык рассказывать о себе и о своих делах, поэтому не торопился раскрывать герцогу всю информацию. Да ведь и эта встреча может закончиться ничем.
– Нужно решить один небольшой вопрос. Я ведь так и остаюсь пока на половинном окладе.
– А, да, конечно, – любезно кивнул герцог. – Я забыл, что вы все еще являетесь морским офицером.
– Раз уж мы об этом заговорили, должен сказать, что мне пора идти переодеваться. Поскольку это официальный визит, меня ожидают увидеть в форме.
– Конечно, конечно. – Торнсток достал из кармана часы. – Полагаю, что дамы не появятся еще, по крайней мере, час.
Джошуа направился вверх по лестнице. Камердинеру Шеридана не потребовалось много времени, чтобы помочь Джошуа надеть форму. Майор обратил внимание, что китель стал ему немного тесен, а брюки, наоборот, висели свободно. Вот что значит больше полагаться на силу рук, компенсируя невозможность использовать раненую ногу, как раньше. Это стало важным напоминанием о том, что он отличается от других мужчин. Он никогда не будет таким, как другие.
Когда Джошуа спустился вниз, как раз приехали Беатрис с Грейкуртом. Грейкурт выглядел практически так же, как Торнсток, а вот Беатрис…
– Если начнешь смеяться, клянусь: стукну тебя своим веером по голове, – предупредила Беатрис брата.
– Уже дрожу от страха, – ответил он игриво. – В особенности если веер такого же размера, как твое платье и эти перья.
Грейкурт рассмеялся. Беатрис гневно посмотрела на него, и он мгновенно стал серьезным.
– Ты выглядишь как ангел, моя любовь, – успокаивающе сказал он.
– Если бы у ангелов были пурпурные крылья и торчали из головы, – добавил Джошуа, поддразнивая сестру, а Торнсток разразился смехом.
– Ты, ты выглядишь как… как… – Беатрис выдохнула. – Черт побери, ты прекрасно выглядишь в форме. Просто красавец!
– Спасибо, утенок. Хотя Торнсток утверждает, что все дамы находят офицеров в форме привлекательными.
– Я не говорил, что все дамы, – поправил его Торнсток. – Да и определенно не все офицеры хорошо смотрятся в форме. Например, Принни
[15] выглядит как сосиска.
– Потому что он не офицер, – заметил Джошуа. – Скорее покровитель военно-морского флота от королевской семьи.
– Вы – не джентльмены! – резким тоном объявила тетя Лидия, появившаяся на лестнице. – Тебе не стыдно, Джошуа? Ты должен поддерживать сестру в такой важный для нее день.
– Вы, конечно, правы, тетушка. – Джошуа повернулся к Беатрис. – Прости, утенок. Ты выглядишь прекрасно. Только… просто… ты выглядишь еще более красивой, когда на тебе не надето гигантское многослойное пирожное с пурпурными украшениями наверху.
Торнсток с Грейкуртом просто падали со смеху и не могли остановиться, тетя Лидия закатила глаза. Тем не менее было невозможно не рассмеяться при виде платья с огромными юбками, которые держались на обручах, и высокой талией по последней моде. В результате создавалось впечатление, что женщин снизу поглощает огромный шар из ткани.
– Не обращай на него внимания, Беатрис, – прозвучал с лестницы мелодичный и веселый голос Гвин. – Мы вместе будем гигантскими многослойными пирожными.
– Гвин! – закричала Беатрис, приближаясь к лестнице. – Я говорила Грею, что ты, несмотря ни на что, будешь очаровательна.
Очаровательна? Да она выглядела просто великолепно. Превосходно! Даже с пятью белыми страусиными перьями, которые тянулись вверх, в небеса, из ее прически. И это не упоминая белое платье, которое расширялось под лифом, превращаясь в огромный шар, скрывающий, как знал Джошуа, идеальную женскую фигуру.
