– Нейтан, что бы ни произошло у вас с отцом в прошлом, настало время прийти к какому-никакому согласию. В конце концов ты теперь наследник Гилмора, а пока что стал виконтом Роули.
Нейта передернуло. Это был титул Дэвида, неотделимый от личности его старшего брата, и поэтому он никак не мог принадлежать непутевому младшему сыну.
Не в силах выдержать пристальный взгляд крестной, Нейт развернулся на каблуках и принялся мерить шагами гостиную.
– Нет, я не могу занять его место! – воскликнул он. – Я не такой, как мой брат!
– Конечно, ты не такой. И ты, Нейтан, замечательный, – с улыбкой ответила леди Милфорд. – К тому же, нравится тебе это или нет, но у тебя есть обязанности перед семьей.
Нейтан рубанул ладонью воздух.
– Я отказываюсь от этих обязанностей! И я ни за что не стану плясать под дудку Гилмора. Мне плевать на него. Пусть катится ко всем чертям!
– А как насчет твоей сестры? Как насчет бабушки и твоих двух племянниц? От них ты тоже отказываешься?
Нейт резко повернулся к крестной.
– Племянниц?.. – переспросил он.
– После твоего отъезда из Англии я писала тебе, что Дэвид женился. Его маленькие дочери остались без отца. Но дело не только в этом. – Леди Милфорд преградила ему путь, чтобы прервать его хождение по комнате. – Нейтан, бегством ты ничего не решишь. Ты уже не мальчик, который бежит от трудностей, едва они замаячат на горизонте.
– Хочешь сказать, что я трус?! – воскликнул Нейт.
Его крестная подбоченилась и проговорила:
– Я лишь хочу сказать, что пора оставить прошлое в прошлом. Ради блага своих близких ты должен научиться вести себя цивилизованно по отношению к своему отцу. И ты можешь вернуться в общество как наследник его титула. Возможно, со временем ты даже найдешь молодую леди, которую захочешь взять в жены.
Нейт фыркнул. Играть роль свахи – как это типично для женщин. Они почему-то думают, что все проблемы холостяков испарятся, стоит им только обзавестись женой. Но на примере своих родителей он наблюдал все неурядицы супружества. К тому же у него не было ни малейшего желания добиваться положения в свете.
Ему следовало вернуться в порт, сесть на корабль и с первым приливом отчалить. И пусть крестная его презирает. Она никогда не поймет, почему он ненавидит графа Гилмора и почему примирение с ним невозможно.
Но вслед за этой мыслью пришла и другая: Нейт понял, что он жаждал мести. Да, он жаждал отомстить отцу за все обиды и оскорбления. Ему было мало сознавать, что Гилмор потерял любимого старшего сына. Этот сноб заслуживал того, чтобы его ткнули носом в грязь.
Что могло быть лучше, чем заставить его встретиться лицом к лицу с новым наследником?
Очевидность этого решения отозвалась в груди Нейта мощным гулом. Нет, он не упустит такую возможность. Выходит, леди Милфорд невольно подбросила ему идею идеального плана мести…
Без дальнейших церемоний Нейт бросился к двери.
– Прости! – бросил через плечо.
Леди Милфорд поспешила за ним.
– Нейтан, ты куда?
– Следую твоему совету. Хочу остаться в Лондоне и вернуться в общество. А также жениться.
Нейт распахнул дверь, но крестная успела схватить его за рукав.
– Жениться? На ком?
– На самой горластой и непотребной девице, какую только сумею найти. На какой-нибудь служанке. Или продавщице. А может, даже на шлюхе. Лишь бы опозорить Гилмора.
– Но это безумие! Неужели ты и впрямь способен связать себя с подобной особой на всю оставшуюся жизнь?
Нейт злобно усмехнулся.
– О, не я один буду наказан, – процедил он сквозь зубы. – Я подкину шлюху Гилмору, а сам навсегда покину Англию. Она же останется ему вечным напоминанием о его позоре.
Крестная смерила его уничтожающим взглядом.
– Нейтан, низость тебе несвойственна. Неужели тебе совсем безразлична судьба какой-нибудь несчастной девушки, брошенной на растерзание общества?
– Низость?.. – Нейт снова усмехнулся. – Вместо жалкой лачуги она будет жить в особняке и в один прекрасный день станет графиней. Девчонка будет мне благодарна!
С выражением твердой решимости на милом лице леди Милфорд стала в дверях, преградив Нейту дорогу.
– Если уж ты вознамерился осуществить свой коварный план, то, наверное, не в моих силах тебя остановить. Однако я буду настаивать на выполнении одного условия.
– И что же это за условие?
– Я сама выберу тебе невесту.
Глава 2
Под рукоплескание и неистовство зала Мадлен Суонн склонилась в глубоком реверансе, отчего ее юбка взметнулась пенной волной кремового шелка. Движение это было тщательно отрепетировано. С юного возраста она знала: на сцене все должно выглядеть эффектно и каждое слово должно быть наполнено чувством.
Выпрямившись, Мадди ослепительно улыбнулась и простерла руки к залу – словно хотела обнять всех зрителей – начиная от простолюдинов, сгрудившихся на галерке, и кончая знатью, разместившейся в ложах. Мужчины же с галерки пронзительно свистели и кидали на сцену цветы.
Веерообразный зрительный зал был переполнен. Тысячу раз купалась Мадди в восхищении зрителей и была счастлива от сознания, что ее игра доставляет им удовольствие.
Но сегодняшний вечер отличался от остальных. Сегодня у нее в горле стоял ком, потому что это было ее последнее выступление в театре «Нептун».
Через некоторое время на сцену вышли остальные участники спектакля, и Эдмунд, игравший роль Ромео, опустился перед Мадди на одно колено и поцеловал ее руку с таким видом, как будто они и в обыденной жизни были несчастными любовниками.
Толпа одобрительно взревела. Публике нравилось воображать, что между ведущими актерами существовали настоящие чувства. Мадди же прекрасно знала, что красавец Эдмунд не испытывал интереса к женщинам. Впрочем, в театре все знали – хотя никогда не говорили об этом, – что ему нравились мужчины. Однако Мадди это не касалось; для нее было важно лишь то, что он являлся частью сплоченной театральной семьи, с которой ей предстояло в скором времени расстаться.
Кланяясь снова и снова в ярком свете газовых ламп, Мадди старалась отбросить все сомнения. Правильный ли выбор она сделала? Ведь кроме сцены, она ничего не знала… Все двадцать четыре года своей жизни она провела с театральной труппой, с этим запахом грима и многочасовыми репетициями. Ее первыми воспоминаниями были репетиции отца и матери, когда они учили слова роли или играли на сцене. И еще – бесконечные разъезды в запряженных лошадьми фургонах, странствующих из города в город. Ей было тринадцать, когда несчастный случай унес жизнь матери, и пятнадцать, когда отец подхватил какой-то легочный недуг, от которого так и не сумел оправиться. А театр на Ковент-Гарден стал ее новым домом.
