– Я… я не могла. Ты бы отказался от своего предложения.
– Точно, – отозвался Нейтан. – Ты сделала из меня дурака. Восприняла мое предложение как превосходный шанс. Хотела использовать меня, чтобы войти в высшее общество. И все это – ради того, чтобы попасть в дом Хутона.
Все, что он сейчас говорил, было правдой. Но ей больше не хотелось извиняться.
– Ты тоже меня использовал, Нейтан.
– Да, но я хорошо заплатил за это! Черт возьми, я ведь чувствовал какую-то странность в твоем интересе к Данему. Но тебе удалось провести меня. – Продолжая тащить ее по улице, Нейтан провел ладонью по волосам, взлохматив длинные черные пряди. – Черт тебя подери, Мадлен! Ты мне лгала, заставила меня поверить, что ты простолюдинка. Знаешь, а твоя-то кровь все же благороднее моей, – добавил он неожиданно.
Мадди с удивлением взглянула на мужа.
– Что ты имеешь в виду? Мой отец был актером.
– А мой – лакеем!
Мадди опешила. Остановившись в световом круге уличного фонаря, она взглянула в лицо мужа.
– Что ты имеешь в виду? Ведь твой отец – граф Гилмор.
Нейт осмотрелся, словно хотел убедиться, что их никто не услышит.
– У моей матери было много романов. Она не видела смысла хранить верность в браке. Ее уличили во флирте с лакеем за девять месяцев до моего рождения.
Мадди в сомнении покачала головой.
– Но это неправда… Кто тебе это сказал?
– Сам Гилмор, – со вздохом ответил Нейтан. – Это был его подарок в день моего совершеннолетия. Он разозлился из-за того, что пришлось оплатить мои игорные долги, и объяснил мою порочность моей «дурной кровью». Нет нужды говорить, что мы поскандалили не на шутку. На другой день я покинул Англию, решив никогда не возвращаться.
Ошеломленная словами мужа, Мадди прислонилась к фонарному столбу. Теперь все стало на свои места. Неудивительно, что граф обращался с Нейтаном в детстве так холодно. Неудивительно, что он отдавал предпочтение старшему сыну. Неудивительно, что Нейтан бежал из Англии и вернулся десять лет спустя с желанием отомстить.
И неудивительно, что он предложил вступить в брак актрисе с сомнительной репутацией. Это был идеальный способ наказать Гилмора.
– Кто еще знает об этом? – спросила она тихо.
– Только старая графиня. Но я уверен, что об этом судачили. Учитывая репутацию моей матери…
Мадди стало дурно от одной лишь мысли, что она дала Нейтану повод усомниться в ее честности. Да, она обманула его, скрыв свое происхождение. Но разве это не делало их теперь равными?
– В таком случае у нас с тобой много общего, – констатировала Мадди. – Мы оба полукровки. И если он презирает тебя, то, следовательно, имеет полное право по-прежнему презирать и меня. Возможно, даже еще больше из-за сегодняшнего скандала.
– Нет, ошибаешься. – Нейтан снова взял ее за руку и потащил за собой по тротуару. От злости он, похоже, не мог стоять на месте. – Подумай об этом с его точки зрения. Гилмор был вынужден признать сына лакея своим наследником. Когда же сын лакея женился на актрисе, для него это стало наихудшим развитием ситуации. Это означало, что благородная кровь Гилморов станет еще менее благородной. Но теперь выяснилось, что актриса имеет кровную связь с одним из самых могущественных пэров Англии. И это многое меняет. – Нейтан стиснул зубы. – Поверь мне, когда Гилмор переживет шок, он будет весьма и весьма доволен этим новым поворотом.
Мадди прерывисто вздохнула.
– Но… скандал…
– О нем забудут. Пройдет всего несколько месяцев, и тебе станет уютно в высшем обществе. Особенно в том случае, если Хутон решит признать тебя членом своей семьи. Так что, с точки зрения Гилмора, он выходит победителем. Ведь если ты родишь мне сына, то мальчика не придется прятать. Он будет в высшей степени достоин титула.
– Нет, граф не может быть до такой степени мелочным.
– Очень даже может. Родословная для него – это все.
Горечь, прозвучавшая в голосе Нейтана, очень расстроила Мадди. Эта горечь свидетельствовала о том глубоком одиночестве, которое он испытывал в своей собственной семье. Граф Гилмор заставил младшего сына уверовать в свою никчемность и ненужность.
Несколько минут они шли в молчании. Свернули за угол и пошли по другой полутемной улице. От новых туфель у Мадди болели ноги, но боль в сердце была еще сильнее. Теперь она понимала всю степень ярости Нейтана. Он мечтал отомстить графу Гилмору за жестокое обращение с ним и верил, что добился цели, когда навязал семье невестку-простолюдинку со скандальной репутацией.
Но она, Мадди, все испортила.
И теперь она понимала: ненависть Нейтана к отцу была оправдана. Обстоятельства его рождения – не его вина, но он от этого страдал. В детстве он был лишен отцовской любви. И все – из-за беспутства матери…
Нейтан вдруг остановился и спросил:
– У тебя когда в последний раз были месячные? Уже почти месяц назад, да?
Мадди покраснела. К счастью, в темноте этого не было видно. Потупив взгляд, она пробормотала:
– Да… кажется, так.
– Тогда скажи мне, когда начнутся. У меня нет желания дарить Гилмору внука. Уже нет. Иначе он и впрямь окажется в выигрыше.
Эти его слова словно сковали Мадди ледяным холодом. И стало ясно, что ее надежда на примирение умерла. Потому что она сказала… не совсем правду. На самом деле прошло больше времени со дня последнего кровотечения. Ее месячные запаздывали на неделю. И последние несколько дней она чувствовала усталость и тошноту. Но в ожидании противостояния с дедом она не позволяла себе думать о возможной беременности.
Но теперь Мадди по-настоящему испугалась. И она не могла заставить себя сказать Нейтану правду. Он бы тогда еще больше разозлился.
Он не хотел их ребенка.
Глава 21
Яркое солнце вывело Мадди из состояния глубокого сна. Она попыталась разлепить отяжелевшие веки и сквозь частокол ресниц увидела полную женщину в темных одеждах, торопливо перемещавшуюся в спальне от окна к окну. Это была Герти, распахивавшая шторы, чтобы утреннее солнце залило комнату.
– Лорд Гилмор, миледи, просит вас составить ему компанию в библиотеке в одиннадцать, – сообщила горничная. – А сейчас уже половина десятого.
Мадди попыталась собраться с мыслями, но они путались. Прежде граф ни разу не приглашал ее в свое святилище. Чтобы войти в библиотеку и выбрать книгу, она всегда ждала, когда он уйдет оттуда. Зачем она ему понадобилась?
Но тут воспоминания о событиях прошедшей ночи нахлынули с ужасающей отчетливостью. Герцог Хутон в инвалидном кресле… Одинокая слеза, сползающая по его высохшей щеке… Слова обвинения, сорвавшиеся с ее языка… И Нейтан, в бешенстве уводящий ее с бала и признавшийся в том, что он – сын лакея.
