Бросив взгляд на выглядывавшие из-под черной юбки Мадди гранатовые туфли, горничная заявила:
– Эти тухли – они не подходят для служанки. Откуда они у тебя? Что-то не припомню, чтобы видала их в костюмерной.
Мадди не была расположена объяснять подробности визита леди Милфорд и говорить о своем непреодолимом желании надеть эти роскошные туфли – пусть даже риск выдать себя этим был очень велик. Тихонько вздохнув, она уклончиво ответила:
– Неважно. Они на удачу. – Одернув подол, чтобы скрыть обувь, Мадди добавила: – Не беспокойся, никто их не заметит.
– Не понимаю, зачет тебе это. – Герти фыркнула и принялась собирать с пола сброшенную девушкой одежду. – Глупости все это, вот что это такое.
– Не ворчи. Ты все прекрасно знаешь. – Мадди села к туалетному столику и, окунув палец в банку с мастикой, принялась лепить на подбородке бородавку. – Я тебе уже объясняла. Я хочу тайком понаблюдать за господами.
Все было очень просто: цель задуманного маскарада – отделить зерна от плевел. Ведь если она выйдет к господам в своем собственном обличье, они тотчас начнут соперничать, добиваясь ее внимания. А вот если выйти в таком виде… Мадди невольно улыбнулась – было очень любопытно узнать, как господа на нее отреагируют.
– Я не об этом, – возразила Герти, вешая нижнюю юбку на стенной крючок. – Этот твой план – глупость. Продать себя тому, кто больше заплатит! Как будто ты – дойная корова. Господи, твоя бедная мама, наверно, в гробу переворачивается.
Приблизив лицо к зеркалу, чтобы рассмотреть созданную бородавку, Мадди увидела отражение стоявшей за ее спиной горничной. Герти была рослой и широкоскулой. Выросла она на ферме, а потом служила горничной в поместье герцога Хутона, в Хэмпшире.
Когда мать Мадди сбежала из дома, чтобы выйти замуж за странствующего актера, преданная ей Герти последовала за ней. Эта чудесная женщина всегда была для Мадди родным человеком, и ее критика воспринималась девушкой так же болезненно, как если бы она огорчила собственную мать.
Снова вздохнув, девушка ответила:
– Но ведь моя мама… Она была из другого мира. А мне приходится выбирать свой путь в том мире, в котором я родилась.
– Тогда ты должна оставаться актрисой. Это достойное занятие. И тебя здесь любят, девочка. Бедный Эдмунд вчера все глаза выплакал.
Труппа устроила ей прощальный ужин в соседнем пабе. Актеры и рабочие сцены – все чествовали ее. Мадди тоже всплакнула. Но настала пора сменить декорации. Следовало направить свою жизнь в новое русло.
– И сколько же времени у меня уйдет на то, чтобы накопить достаточно денег для открытия магазина? Еще лет десять? Или двадцать? – Мадди подчернила сажей брови. – Кроме того, мне нужен покровитель, и ты это знаешь.
Упершись руками в свои тучные бока, Герти сказала:
– Просто скажи этому лорду Данему, что ты – его кузина. Может, он тогда перестанет докучать тебе.
– Это не поможет. Ты не видела выражения его глаз вчера.
Мадди содрогнулась при воспоминании о насильственном поцелуе. В другой раз она вряд ли сумеет от него отбиться.
У нее имелась еще одна причина держать в секрете их родственную связь. Если он узнает об этом, то непременно скажет своему деду – их общему деду, – и это лишит ее возможности застать герцога Хутона врасплох. Когда же аукцион состоится, у нее будет время подумать о том, как свести с дедом счеты на глазах всего общества…
Но Герти ничего этого не знала.
Мадди встала с табурета, подошла к горничной и погладила ее большую заскорузлую руку.
– Сегодня все пройдет хорошо, вот увидишь. Вскоре у меня появится прекрасный собственный дом. Ты мне очень поможешь, если согласишься стать моей личной горничной. – Мадди помолчала, всматриваясь в такие знакомые черты пожилой женщины. – Или ты предпочтешь остаться здесь, с труппой?
– Что за вздор?! Я тебя никогда не брошу! Ни за что! Я обещала твоей матушке, когда она умирала.
Мадди крепко обняла верную Герти.
– Спасибо, моя дорогая. Ты не представляешь, как это важно для меня.
Герти снова фыркнула. Но ее карие глаза светились нежностью.
– Что ж, надеюсь, что в будущем тебе не придется сожалеть об этом, – проворчала она.
* * *
Спустя некоторое время, тяжело опираясь на палку, Мадди шаркающей походкой вышла из-за кулис на сцену. У артистов и вспомогательного состава труппы был в этот день выходной, и ей разрешили в последний раз воспользоваться помещением.
Около десятка джентльменов уже разместились на скамейках в партере затемненного зала. При появлении Мадди возникло легкое оживление, тут же сменившееся безразличием. Для них это была всего лишь старая служанка, не представлявшая интереса.
Пока все шло по плану.
Остановившись – якобы для того, чтобы перевести дух, – Мадди попыталась как следует рассмотреть собравшихся претендентов. Некоторые переговаривались, но большинство оценивающе разглядывали друг друга – как петухи перед боем.
А что еще им оставалось делать, ведь только один из них станет ее любовником.
Мадди мысленно улыбнулась, но тут же почувствовала, что ужасно волнуется. Сумеет ли она сделать правильный выбор? Кто из них сделает наиболее привлекательное предложение? Кто подойдет ей больше других? Кто будет исключен?
Впрочем, одно имя она уже вычеркнула из списка. Это был лорд Данем, сидевший в первом ряду в сюртуке цвета морской волны, идеально оттенявшем его льняные волосы и тонкие аристократические черты. В лацкане его сюртука поблескивала бриллиантовая булавка. Предложи он ей сокровищницу короны, она и в этом случае отказала бы ему.
Рядом с ним сидел рыжеволосый лорд Недерфилд, безостановочно крутивший в пальцах сложенный лист бумаги. За ним расположился мистер Стэнфорд; этот мальчишеского вида наследник баронета держал на коленях огромный букет. Неподалеку от него сидел, уткнувшись в книгу, маркиз Харрингтон (правда, и он время от времени бросал настороженные взгляды на своих соперников).
И только один из пришедших оставался в дальнем углу, в полумраке. Он стоял, прислонившись к колонне, в непринужденной позе ожидания. Из-за газовых ламп, слепивших глаза, Мадди не могла его узнать. Но у нее сложилось впечатление, что это был мужчина высокого роста и прекрасного телосложения.
А может, это – виконт Роули?..
Крестник леди Милфорд был единственным кандидатом, которого Мадди не знала в лицо. Но она не могла с уверенностью утверждать, что это был именно он, поскольку еще двоих из списка среди присутствующих не оказалось. Но уже шел девятый час, и она не могла ждать тех, кто опаздывал.
Опираясь на палку, она доковыляла почти до края сцены и раскатисто откашлялась. Ей пришлось сделать это снова, но еще громче – чтобы заставить мужчин обратить на нее внимание.
