Он узнавал среди них своего среднего брата, слуг, воинов, посланных на смерть, изрезанных и изнасилованных женщин, но омерзительней всех был жирный Верховный Астрель. В своей рясе, подпоясанной веревкой. Он переваливаясь шел к Маагару, а потом схватил за шею и начал приближать к нему свое жуткое, серое лицо.
Но вдруг все мертвецы застыли. В тех позах, в которых в последнюю секунду извивались, чтобы схватить своего гостя. А потом расступились в стороны, и Маагар, тяжело дыша, хватая серный воздух пересохшими губами, увидел, как среди НЕлюдей идет нечто. Оно не имеет очертаний, не имеет тела, не имеет физической оболочки. Оно словно одето в черный плащ, сотканный из ночи. Он развевается тряпками на ветру, но и тряпки, и сам плащ нематериальны, и под ним все та же чернота.
Все тело Маагара сковало льдом. Из черноты сверкнули белесые фосфорящиеся точки, и ему показалось, что от ужаса у него все тело свело судорогой.
Нечто приблизилось к нему и уставилось прямо зрачок в зрачок. На глазах у Маагара оно превращалось в Аниса. Словно его близнец, точная копия, только с белесыми глазами.
— Нет… нетнетнет. Не убивай меня. Я… я не хотел. Клянусь… не хотел.
— Скоро весь наш отряд будет в сборе.
Нечто, с внешностью убитого Аниса, не разговаривало, оно взрывалось в голове голосом. Протянул руку и Маагар увидел, как пальцы младшего превращаются в щупальца, тянутся к его груди и, продираясь сквозь одежду и плоть, обхватывают его сердце.
— Черное, как и все твое нутро.
— О, Иллин, пожалуйста.
— Иллин? Ахахаха… Иллин… ты знаешь, что есть Иллин?
— Дааа, я верой и правдой молился и служил ему.
— И как? Помогло? Меня, своего брата, ты тоже убил во имя Иллина?
Анис приоткрыл рот и сдавил сердце сильнее, заставив Маагара от боли позеленеть.
— Прости… я не хотел.
— Хотел. Еще как хотел. — наклонился ниже. — Теперь ты будешь знать. Иллин — это я. У меня нет лица, нет тела и нет внешности. Я могу стать кем угодно. А это мое войско.
Кивнул светлой головой в сторону скрюченных теней.
— Будешь мне служить, а не захочешь, я сделаю тебя одним из них. Будешь преданным мне мертвецом. Тебе выбирать… А ведь мы вместе можем покорить мир, брат Маагар.
Наклонился и усмехнулся ртом-чернотой.
— Да… да, я буду тебе служить. Буду тебе предан.
— Докажииии.
— Как?
— Убей ради меня.
— Кого? Я убью кого угодно.
— Предводитель может быть один, весь мир я подарю только одному человеку. Это будешь ты или твой отец.
— Я… я не могу. Это же…
— Можешь, если Иллин того желает. А не убьешь — я убью тебя.
Потом повернулся к толпе и указал то исчезающим, то появляющимся человеческим пальцем на Даната.
— Ты. Проследи, чтоб все мои приказы были исполнены.
— О. Мой. Иллин.
Данат, медленно переваливаясь, пошел на Маагара, а тот пятился и пятился назад, пока не оказался возле какой-то стены. Астрель метнулся к нему, и Маагар что есть мочи заорал… и словно ощутил, как что-то разверзло его глотку и протиснулось внутрь него…
И все тут же исчезло, с диким вскриком Маагар вскочил на подстилке в шатре. Вначале думал, что это сон, но в груди запекло, и он от боли разодрал рубашку, увидел черную звезду, от которой в разные стороны под кожей расходилась паутина. А в голове зазвучал голос Даната.
— Он убьет нас, если ты не выполнишь его приказ. Уничтожь Ода. Он никогда тебя не любил, он хотел отдать власть Анису или сучке Одейе, но не тебе. Называл глупцом и насмехался. Уничтожь его, и мир станет принадлежать только нам… А Иллин подарит тебе неведанную силу за каждый выполненный приказ.
* * *
Голос Даната звучал в голове теперь так часто, как и любой естественный звук в природе. Казалось, астрель поселился внутри и чревовещает беспрерывно. Вначале это мешало. Хотелось биться головой о стены, чтобы избавиться от голоса, но сейчас он с ним уже сросся.
— Молодец, сестра. Я доволен. Ты послушалась меня. Умная девочка.
— Ты заставил меня это сделать.
— Не важен метод — важен результат. Поверь, когда острова будут принадлежать мне, ты тоже станешь велиарой. Я озолочу тебя. Мы сможем править вместе.
В эту секунду он искренне верил, что так и будет. Одейя сделала несколько шагов к нему, и Маагар в очередной раз подивился ее неземной красоте. Как же сильно она похожа на их мать. Такая же грациозная, такая же яркая и умная. Не будь она его сестрой… он бы не устоял перед ее чарами.
— Брат мой, — она протянула руку, но не коснулась, а провела по воздуху, под ее пальцами он стал горячим, насыщенным, жестким, — когда-то я так сильно любила тебя. Всех вас. А сейчас смотрю на тебя и понимаю…
Ее голос звучал нежно, трепетно, обволакивал, заставляя размякнуть, разомлеть, и в груди разливается нежность. Та самая, которую он чувствовал к ней с самого ее рождения.
— Понимаю, что как только мне подвернется возможность это сделать, я обязательно сделаю.
— Что сделать? — спросил и склонил голову, чтобы тронуть ее волосы губами.
— Вонзить нож в твое черное, предательское сердце.
И обхватила его лицо двумя руками.
От боли он громко заорал, услышав шипение и вонь собственной горелой плоти. Отшвырнул сестру от себя.
"Я же говорил, что она сука, она тварь, которая предаст тебя"
— Дрянь, — замахнулся, но не ударил, опасаясь ожога. — В клетке поедешь. Голая. В чем мать родила подарю тебя островитянину. Отдам навсегда. Пусть что хочет делает с тобой.
— Плевать. Ничему не удивлюсь… не ты это больше или ты… просто я не знала, какая ты гниль. В твоем сердце живут черви.
— Радуйся, что я не скормил червям твое тело, которое ты отдавала грязному валласару.
Когда ее увели, он подошел к зеркалу и посмотрел на ожоги.
— Тварь неблагодарная.
Раны на глазах начали затягиваться, светлеть, пока не исчезли совсем.
— Ты сильный. Иллин любит тебя. Ты теперь почти что бессмертный. Можешь сразиться с самим Саананом.
Сказал сам себе голосом Даната Третьего, и сам себе ответил.
— Храню веру Иллину, единому Владыке моему.
И осенил себя пятиконечной звездой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ЛОРИЭЛЬ
Женская жизнь — это на девять частей грязь и только на одну красота, скоро сама узнаешь… и та ее часть, которая кажется красивой, на поверку порой оказывается самой грязной.
(с) Джордж Мартин. Битва королей
Кажется, я потеряла счет дням, которые провела в пути. А, может быть, я их и не считала вовсе. Кажется, я даже не помнила, когда именно покинула лагерь Дали. Правда, и зачем все же пришла туда, тоже не могла себе объяснить. Поняла, что оказалась здесь, только встав перед ее шатром. Да, теперь это был только ее шатер, в котором все еще оставалась часть моих вещей. И, наверное, именно за ними я вернулась? Глупый вопрос. Наивный вопрос самой себе с надеждой на… я и сама не знала, на что именно. Понимала только, что ноги сами привели меня сюда. Потому что ТАК хотела ОНА. Потому что ТАК приказала ОНА.
