Переход прошел не столь гладко. Некоторые рядовые участники похода, сохранившие верность изначальным принципам, попытались препятствовать подобной трансформации. Они угрожали сжечь захваченные города, если вожди похода не оставят немедленно Сирию и не продолжат поход на Иерусалим. Угроза принесла свои плоды, и войско двинулось в южном направлении. Но это была всего лишь временная победа. Столкновение прямо противоположных точек зрения было неизбежным, и оно проявилось незадолго до штурма Иерусалима и сразу же после его захвата. Партия в войске, условно названная «бедные», в которую входили, вероятно, крестьяне и низшее духовенство, но также и простые рыцари, воспротивилась формированию любого правительства! Нигилизм? Едва ли. Они ожидали схождения Царствия Небесного на гору Сион и утверждения сопутствующего ему нового порядка, при котором тысячелетняя мечта человечества об абсолютной справедливости будет исполнена. Неимущие станут избранными, которые первыми войдут в «Небесный Иерусалим». Две другие соревнующиеся партии, одна из которых требовала установления светского правления в королевстве, а другая – поставить в правители патриарха, не были сторонниками революционных идеологий. Обе представляли существовавший порядок, хотя и расходились во мнении, кого поставить в правители.
Вскоре был выбран Готфрид Бульонский, которому предстояло продолжить завоевания. Его избрание было решающим фактором в истории крестовых походов, а также в их идеологии. Было принято решение о создании королевства и общества в Святой земле, которые были бы подобны европейским. Однако первоначально существовавшая неясность не была окончательно устранена. Титул Готфрида «Защитник Гроба Господня» не только указывал на самоочевидную задачу, но и подтверждал первоначальные задачи. Он не только король, и новое политическое образование является не столько государством, сколько сокровищем, временно доверенным ему, пока не будет принято окончательное решение о его дальнейшей судьбе. Была признана верность прошлым идеалам, теперь выраженным в земных реалистических и понятных терминах, когда Готфрид признал себя вассалом патриарха и обещал уступить ему Иерусалим и Яффу. Обязательства Готфрида Бульонского были подтверждены согласно принятым в то время в Европе правилам. Но при этом в принесенных клятвах были заложены идеи совершенно отличные от тех, что были характерны для традиционного оммажа Европы того времени, а именно идея его освящения Богом, из чего следовала необходимость подчиняться церкви. Касательно идеологии еще не было сказано окончательного слова.
Что и произошло в конце 1100 г., спустя полтора года после захвата Иерусалима. Балдуин I, брат и наследник Готфрида Бульонского, короновался в базилике Рождества в Вифлееме. Он отказался от сомнительного титула «Защитник Гроба Господня» и назвал себя «Король Иерусалимского королевства». В столкновении между идеологией и реальностью победила последняя. Освобождение Гроба Господня означало утверждение христианского королевства в Святой земле, крестоносцы были скрепой нового общества и гражданами нового государства. Идея освобождения Гроба Господня, не подкрепленная планами на будущее, привела к созданию нового дома для всех уже приехавших и для тех, кто захочет приехать в новое христианское и европейское государство на Востоке.
Логика этого решения объяснялась реалистичным подходом к социальным институтам и обществу, хотя она нуждается в объяснении и обосновании. Легитимность завоевания должна была основываться на учете всех этнических и религиозных требований времени. Об этом в общих чертах уже говорил папа Урбан II, который оправдывал завоевательный поход тем, что христианский мир имеет законное право владеть Землей обетованной. Хороший пример этого – воображаемый диалог между патриархом Иерусалимским и жителями-мусульманами Кесарии во время осады этого города (1 101). Мусульмане сослались на то, что Библия запрещает кровопролитие и захват чужой собственности. На что патриарх отвечал: «Верно, что наш закон не разрешает грабить и убивать, и мы не хотим этого делать. Но этот город не ваш, это город Святого Петра, так есть и будет. И это ваши предки изгнали его насильно из города. И если мы, викарии Святого Петра, хотим возвратить себе его землю, то, в таком случае, мы не отбираем у вас вашу землю».
Таким образом, завоевание было вполне законным, и оно получило свое объяснение. Завоевание и образование королевства означало только одно – возвращение собственности ее законным владельцам.
Для обоснования той же самой идеи прибегли к помощи истории, чтобы можно было привить новый побег – Иерусалимское королевство – на старом дереве. Была создана древняя и почетная хронология, и новое государственное образование было не просто «Королевство Иерусалима», но «Королевство Давида». Это не было простой библейской реминисценцией, но историческим оправданием (для самих себя и других) его существования. Это было тем более удобным, что одновременно и отдавали дань средневековому horror novi (ужасу перед новым), и обращались к глубоко укорененному традиционализму Средних веков. Крестовые походы были тем самым не явлением империализма и колониализма, но, с точки зрения христиан, это был акт деколонизации!
Получивший признание законности своей власти и генеалогическое древо, правитель нового королевства Балдуин I вскоре заявил о своей политической программе, приняв титул «Король Вавилона и Египта». Вера в магическую силу слов предполагает, что достаточно произнести их, как они станут реальностью. Четыре года спустя тот же самый король «даровал» генуэзцам третью часть Каира и земельные поместья в его окрестностях.
Когда образовалось королевство крестоносцев, на руинах мусульманского владычества появились еще два христианских государства: Испания и Сицилия. Есть много общего между Иберийским полуостровом, Сицилией и государственными образованиями крестоносцев на Востоке, хотя отличия довольно значительны. Сам факт завоевания и одновременность происходящих событий еще не создают одни и те же модели. Самые большие различия наблюдаются не в сфере идеологии и мотивации. Испанский термин реконкиста соотносится с понятием восстановления или «деколонизации», с которым мы столкнулись в Святой земле. Главное отличие – в исторических обстоятельствах и в физико-географических условиях.
В то время как завоевание и колонизация Испании и Сицилии носили «континентальный» характер, колониальные захваты крестоносцев на Востоке происходили на «заморской территории». В этом было их главное отличие. То, что имело место в Испании и на Сицилии, напоминало германскую колонизацию в славянских землях и Прибалтике. Как в Испании, так и в Германии существовали центры, откуда шла колонизация и которые сохранили свое значение и в дальнейшем, уже после завершения завоевательных походов. Для экспансии, континентальной по своему характеру, было необходимо наличие общей границы с противником. Это определяло основные черты будущей власти и нового общества, которое складывалось на недавно завоеванных территориях. В приграничные опустошенные войной районы шел основной поток иммигрантов. Туда, где местное население было уничтожено в результате военных действий, приходили новые поселенцы и распахивали запустевшие земли. В тех областях, где сохранилось коренное население, социальные связи в обществе ослабевали или разрушались настолько, что создавались предпосылки для ассимиляции коренного населения. В этом было отличие Святой земли от Сицилии и Испании. В то время как крестоносцы раздвигали границы своих владений, они не переселялись на сопредельные земли, как это происходило на Иберийском полуострове. Это был основополагающий фактор при формировании государства крестоносцев и его общества. Возможно, в век иных технологий, сокращавших расстояния и увеличивающих объем перевозимых грузов, это могло привести к совсем иным результатам. Но на пороге XI столетия физико-географические условия становились непреодолимым препятствием и определяли темп и ритм эволюции.
