И еще кое-что я вспомнил. Слова Таренкса Аджи, адресованные мне в палатке подле смертного поля.
«Чтобы приостановить Ренквиста, одни умники из Великих даже пустили черный мор и он отступил на свои земли, огородившись карантинами… Ах да, вы крейн из простолюдинов… Не знаете, что черным мором управляют…»
Ну конечно, как я мог забыть! «Южный рассвет» выгораживал Трастилла Маорая — главу Умеренных, значит, они и отпечатали этот выпуск, и они же — владельцы и управители местной чумы! А вовсе не Великие чумой ведают, как сказал мне Аджи. Значит, его обманули, или он сам сознательно пытался меня обмануть! Ай вы дурачье, Умеренные. Вы же сами на себя указали! Даже если бы я не вспомнил слова Аджи, передовицы «Южного рассвета» хватило бы, чтобы все понять.
Значит, чтобы разобраться с черным мором, мне придется действовать… не совсем по закону. Но все это — завтра. Сразу, как только получу Большую имперскую печать.
Если получу.
Если я получу печать — с кротким Трастилом Маораем состоится интересный разговор.
Я еще я вспомнил слова брата Сеговия о черном море, обращенные к брату Аммосию:
«…не тот что пять годков назад, нет, а такой что морда струпьями покрывается враз, а как покойника разрежешь — так у него в легких словно грибы проросли, спаси нас Ашар; мрет народец от такого без счету».
Паззл сложился. Черный мор, говорите? Ха! Не существует никакого черного мора!
— аше… я… тво!
На тропке позади раздались крики. Ко мне мчался брат Литон, растрепанный, с багровыми щеками. В руках ворох бумаг, чернильница, подвешенная на кожаном ремешке, колотится о бедро.
— Ва… ше… сиятельство… о!
Недоброе предчувствие кольнуло.
В руках Литона были знакомые мне газеты.
— Что случилось?
Клирик тяжело дышал, грудь ходила ходуном, глаза блуждали.
— Праведное небо… Вино!
— Что вино? Превратилось в уксус?
— Хуже! Торговцы начитались газеты… ее раздали в очереди, прямо за вратами Варлойна. И теперь… помоги Свет Ашара… они отказываются брать вино, считают его зачумленным! А те кто взяли — хотят вернуть назад и получить свои деньги! Не все, но многие хотят!
Я выругался. Вот так черный пиар! Я ведь разношу чуму — вино принадлежит мне — значит, заражено. Железная средневековая логика.
— Значит, так. Деньги, что уже получены — не возвращать. Товар надлежащего качества обмену и возврату не подлежит.
— Я так и сказал, ваше сиятельство! Вино отличное, сам пробовал и пока нет у меня черного мора!
Умница, клирик.
— Денег, что получили, хватит на выплаты Алым?
Литон бросил газеты на обочину, в руках его оказалась скрученная в увесистую трубку ведомость. Он пробежал по ней пальцем, губы шевелились.
— Хватит, и даже на премию, вами обещанную господам Алым, хватит. Но не больше. Мы снова без гроша, господин архканцлер. Снова без гроша! У не раскупленных бочек я приказал выставить караулы. Что делать с ними?
— Накрыть дерюгами и круглосуточно охранять. Немедленно рассчитайтесь с капитаном Бришером, Литон.
— Сделаю, ваше сиятельство. Но бочки… Солнечная погода, ваше сиятельство… Если случится солнечная погода, вино заиграет…
Черт.
— Значит, снова занесите вино в подвалы. Но это ненадолго, Литон. Самое позднее послезавтра я прекращу черный мор, и вино снова можно будет продавать.
Он словно напоролся на стену. Глаза округлились.
— Прекратите… черный мор?
— Да, издам указ.
— У… указ? Вы что же, повелеваете природой и… болезнями? — Он смотрел на меня, словно я был самим Ашаром.
— Не существует никакого черного мора, брат Литон.
— К… как? Как не существует?
— Черный мор — дело человеческих рук.
— Но как…
— Подлые люди распространяют болезнь… которая на самом деле не болезнь! — чтобы сохранить и упрочить свою власть.
— Злодеяние!
— Именно.
— Но как это… распространяют? Чем? Кем, помилуй нас Ашар? Как это может быть — болезнь, которая не болезнь?
— Я все поясню вам вскорости, Провозвестник. Запишите и сделайте: отправить нарочного из Алых за Фальком Брауби в Университет Больших Наук, ныне известный как бордель «Утеха». Пометка Брауби: «Срочно с утра прибыть с нарочным к архканцлеру в Варлойн! Дело касается черного мора!» Отправите нарочного сегодня вечером.
Литон записал послание, окуная перо в чернильницу у пояса.
— Будет сделано. Но болезнь… которая не болезнь… Ведь значит, сие злодейство творят сознательно!!!
— Именно так. Сознательно.
— Подлейшие люди!
— Какое наказание полагается за столь страшное злодейство, как вы думаете, брат Литон?
Клирик не думал и секунды:
— Смерть!
Смерть… Но как раз казней я хотел бы избежать по многим причинам. А искупить подобное злодеяние можно… Да ничем его не искупишь…
Брат Литон перевел дух, облизал бледные губы-нити и увидел пожар.
— А… а там… что?
— Всего лишь знамение, — сказал я, поглядев на густеющий столб дыма. — Доброе знамение перемен к лучшему.
Кот с интересом осмотрел брошенные газеты и совершил то, что любят делать с газетами коты, которым припечет. Устроился на ворохе обширным задом, задрав пушистый хвост, и…
Глава 27
Глава двадцать седьмая
Литон был отправлен обратно, а его сиятельство архканцлер продолжил путь к ротонде весьма нетвердым шагом. Челядинец был взят под стражу, и брел позади меня под конвоем Алых. Кот неодобрительно на него поглядывал. Я пер бочонок и ругался, хотя следовало бы — радоваться. Передовица в «Южном рассвете» пришлась как нельзя кстати, чтобы раскрыть мне глаза на происхождение чертовой смертельной болячки. Хотя в остальном дела были, конечно, не очень… Но когда они были очень? Хорошо еще, что жив, не покинул пост и занимаюсь государственными делами, а не выгребаю навоз — в буквальном смысле из какого-то крестьянского хлева. А ведь могло и так случится, могло!
Из непролазных, давно не стриженных кустов по правую руку вдруг с треском и шумом выбрался громадный человек. Внешне он походил на тролля, который напялил на свои телеса украденный у пугала кафтан. Был он ниже меня, зато шире раза в два. Косматая черная борода, горящий нездоровым огнем взгляд выпуклых огромных глаз… Возраст — около сорока. За собой человек-тролль волочил деревянную треногу.
Кот шикнул, а двое Алых впереди мгновенно приставили к горлу тролля клинки.
