Так же бесшумно Светка положила деньги перед Настей на стол.
– Откройте глаза, – тихо сказала она Насте.
Та послушалась. Теперь, с открытыми глазами, Настя казалась совсем маленькой девочкой, которая только что проснулась после глубокого сна. Она даже вздохнула по-особенному, как человек, который хорошенько выспался.
А потом она увидела деньги.
– Видите – получилось, – произнесла Светка и пожала плечами. – Ну-ка, сколько здесь?
И с притворным любопытством пересчитала тысячные купюры.
– Ого! Ровно столько, сколько заказывали. Ни рубликом меньше.
Настя сидела, не сводя глаз с лежащих перед ней денег. Она будто превратилась в статуэтку или куклу.
– Ну и ритуал, – заворожённо прошептала она. – Стопроцентный!
– А вы как думали? – небрежно кинула Светка. – Мы ерундой не занимаемся.
– Даже не знаю, как вас благодарить, – Настя достала кошелёк и вытащила из него мятую бумажку. – Возьмите.
Она протянула деньги Светке.
– Не надо, – сказала Светка. – Честно, не надо. Идите лучше домой, выручайте собачку. А потом купите ей что-нибудь вкусненькое. Мы же не знаем, кормили её хулиганы или нет.
Повторять ей не пришлось.
Настя аккуратно сложила деньги, упрятала их поглубже в сумку и, ещё раз поблагодарив Светку, даже не ушла – убежала.
– Ну, что тут у тебя? – нетерпеливо спросила Слава: она закрыла за Настей дверь и метнулась к Светке в комнату.
– Ничего, – устало ответила Светка.
– Что значит – ничего? – насторожилась сестра.
– То и значит. Ничего – это ничего. Ноусинг. Короче, больше не буду этим заниматься, – Светка кивнула в сторону стола с оплывающими свечами и тлеющей индийской палочкой-вонялочкой.
– Это как? – Слава сощурила глаза и явно приготовилась к бою.
– А так. Нравится тебе – занимайся сама. А мне надоело.
– А наши планы? А будущая профессия?!
– Так пусть это и будет твоя будущая профессия. Тебе пойдёт. Говорю тебе как профессионал. Хочешь, специальный ритуал забабахаю? На привлечение клиентов?
– Какой ритуал? Ты что несёшь, ребёнок? Ты серьёзно? Не понимаю, какая муха тебя укусила! Что не устраивает? Ты же всё по-честному. Ни у кого ничего не крадёшь. Тебе всё сами приносят, по своему хотению.
– А знаешь, по-моему, правильнее украсть, – призналась Светка. – Да, правда. Я бы лучше украла: честнее было бы. А так – я же людей обманываю. Вру им в глаза. Из меня гадалка – как из тебя астрофизик!
– Ой, глупости! Не понимаю: когда ты себя успела так накрутить?
Слава устало опустилась в кресло.
– Клиентов своих буду к тебе перенаправлять, договорились? – сказала Светка.
– А так хорошо всё начиналось, – вздохнула Слава. – Кое-кто мечтает о таком начале.
– Ну и пусть. А у меня другие мечты.
– В космонавты намылилась? – насмешливо спросила Слава. – Не возьмут. Ты в ракету не влезешь.
– Похудею – влезу.
Светка и не думала обижаться на Славины подколки.
Что-то в ней, в Светке Синице, переменилось. За эти два дня она стала другой.
Глава 41
Чёрное солнце
Как и обещала Натка, чудеса, запущенные бабой Полиной, заканчиваться не собирались.
Выйдя от Натки, Кристина немного постояла у подъезда, рассматривая двор.
Так и есть: свет никуда не делся! Кристина видела его краем глаза. Он был повсюду. И в то же время его будто бы не было. Он пробегал по асфальту. По контурам домов. По очертаниям машин. По тополям у ворот.
Ясный жемчужный свет.
Он появился не только что – он был всегда.
Интересно, как Кристина раньше его не замечала?
Она всё ещё не могла очнуться после того, что только что пережила.
«Бабушка, – думала Кристина, и от этой догадки сердце тревожно забилось. – Моя бабушка! Вот от кого всё пошло! Моя бабушка – колдунья. И мама. Только они не знают об этом. А я знаю. Ай да баба Полина! Вот что она, оказывается, должна была мне открыть!»
Она принялась думать о маме. Ей всегда казалось, что мама живёт как будто наполовину. Вот папа – дело другое: папа жил на полную катушку. Он любил жить, и жизнь ему улыбалась. А мама?.. Мама всегда оставалась для Кристины загадкой. И всё-таки именно мама всю жизнь мечтала купить квартиру на Садовом кольце. В этом районе. И это она сохранила картину, оставшуюся от прежних жильцов. Картину-указание. Картину-путь. Кристина тогда просто не была готова. И не догадалась, что значит для неё этот нарисованный бульвар. Как крепко связана она с этим местом.
Получается, всё не просто так. Всё было подстроено специально.
Но кем?!
Вместо ответа Кристина внимательно, очень сосредоточенно всмотрелась в себя.
Чёрное солнце было на месте. Она видела его отчётливо и почти без усилий. Отныне она могла созерцать его сколько угодно. Как Кай созерцал игру ледышек во дворце Снежной королевы. Оно больше не было страшным. И вдруг на глазах у Кристины Чёрное солнце побледнело, сжалось – и внезапно превратилось в лицо девочки.
В лицо Кати, дочки Ларисы Ивановны.
Где, когда могла Кристина эту Катю видеть?
Нигде и никогда.
Лариса Ивановна почти не рассказывала про Катю и не показывала её фото.
По мнению Ларисы Ивановны, в доме, где царит Снежная королева, не следовало упоминать имена других девочек.
Думая о Кате, Кристина и не заметила, как дошла до Яузского бульвара и села на лавочку.
Шелестели липы, их листва переливалась на солнце. Бульвар перед Кристиной был будто бы нарисован на тонкой полупрозрачной плёнке, сквозь которую просвечивала совсем другая реальность. Эта реальность была более тёмной и прохладной, как толща озёрной воды, когда в неё заглядываешь с берега. Но благодаря Чёрному солнцу Кристина видела Катю совершенно отчётливо. Катя стояла в ванной над раковиной и что-то делала – кажется, красила волосы. Волосы у Кати были жидкие, безжизненные. Они падали на плечи мокрой обесцвеченной паклей. Рядом на раковине лежал тюбик из-под краски. Тюбик израсходован, а результата никакого. Может, краска плохая? Или всё-таки волосы? Катя смотрела на плоды своих усилий и беззвучно плакала. Холодные слёзы – слёзы отчаяния – текли у неё по щекам.
В следующий миг Чёрное солнце показало Кристине город, где жила Катя. Позади Катиного дома дымили высокие заводские трубы, заволакивая небо тяжёлым дымом. Этот дым медленно плыл над городом и проливался на землю дождём. Катя привыкла дышать заводским воздухом своего города. Его жители старались не думать о том, что воздух отравлен. Только болели в Катином городе чаще, чем в других местах.
