Дракон не может просто умереть. Слишком много магии в этом невероятном создании. А как известно, в нашем мире даже капля магии не может пропасть бесследно.
Когда приходит срок и существо, прожившее не одну тысячу лет, готово встретить тех, кого давно уже нет, оно летит в самое сердце гор Равушар-Дан. Только они, переполненные своей собственной магией, способны выдержать последнюю песню дракона. Взобравшись на вершину самой высокой горы, дракон начинает петь. В своей песне он рассказывает о том, как много успел увидеть за свою жизнь, как много успел пережить, любил ли он, ненавидел ли, научился ли прощать или всю жизнь его разрывала ненависть и страх. Был ли он счастлив. Он зовет тех, кого давно уже нет, и они приходят. Они приходят за ним, а песня дракона остается. И нет силы большей, чем эта песня, и нет огня горячее, чем пламя дракона, поглощающее его собственное тело.
Здесь же жили легендарные облачные ведьмы, обладающие невероятной силой, способные становиться невидимыми и без всяких порталов переноситься на любые расстояния. Их уничтожили почти шестьдесят лет назад, обвинив в заговоре против короны. Вот только зная, какой ценой дается сила в этих горах, я сильно сомневаюсь в справедливости этих обвинений. Скорее, они пали жертвой дворцовых интриг, и та же Шадина Манчи наверняка приложила к этому делу немало усилий. Иначе как можно объяснить массовое уничтожение более сильных более слабыми. Вот только когда пришел Хадрок со своими тварями, те же самые «борцы за справедливость» очень быстро пожалели о своих действиях. Ведь будь живы облачные ведьмы, возможно, и не было бы Прорыва и тысяч бесполезных смертей.
И опять же, именно здесь, в горах Равушар-Дан, Хадрок создал свой последний оплот. Именно здесь он сумел разорвать ткань мироздания и выпустить темную энергию, пожирающую все живое.
Эти горы обладают поистине бесконечной магической силой, только совладать с ней дано далеко не каждому. Сила здесь своенравная, буйная и порой жестокая. Каждый год сотни смельчаков отправляются в горы Равушар-Дан, желая стать всесильными магами, да только большинство из них не возвращается, а те «счастливчики», которым это удается, редко находят себя в жизни. Это не значит, что горы Равушар-Дан безжизненны и пусты, вовсе нет. Здесь живет множество народов и рас. Только никто из живущих в этих горах не ищет всесилия и всевластия. Закон магических гор суров — здесь ты служишь магии, а не она тебе. Сила сама выбирает, с кем ей быть, она решает, что ей делать и как поступать тому, кто готов принять ее. А на такое служение готовы немногие. Потому и сходят с ума искатели неиссякаемого источника могущества, потому так и стоят непокоренными черные горы Равушар-Дан со множеством заброшенных когда-то великих городов и замков.
Когда солнце начало клониться к закату, я вынужден был остановиться. В горах и днем небезопасно, что уж говорить о ночах. К тому же, хоть я и поддерживал свое тело во время движения магией, необходимость в нормальном отдыхе и сне никто не отменял. Я побывал в достаточном количестве походов, чтобы знать, чем чревата неправильная оценка собственных сил и переоценка своих физических возможностей. На войне эмоциям не место.
Для сна выбрал небольшую расщелину. К сожалению, сейчас мы были на весьма большой высоте, и вместо деревьев вокруг были лишь жалкие чахлые кустики, поэтому Зараза при всем желании не могла повторить свой вчерашний трюк с листьями. И вообще она после вчерашнего договора начала вести себя довольно тихо и скромно. Даже метлу мою мне назад вернула, только пальчиком погрозила, видимо, предупреждая, чтобы я не радовался раньше времени.
Несмотря на усталость, долго не мог заснуть. В голове все время вертелись мысли — как там Ветер? Ведь ей, в отличие от меня, некому сейчас помочь. Мирашан рассказывала, что меня после запечатывающего Прорыв заклинания нашли практически случайно. Как и в любой ситуации, всегда находятся безумцы, готовые на любую авантюру ради наживы. Вот и в тот раз нашлись смельчаки, решившие, что после адского пламени какие-нибудь артефакты могут уцелеть. Они-то и нашли меня, рыдающим над обгоревшим телом. Это уже потом я смог вспомнить, как склонился над Хадроком, чтобы проверить, жив он или наконец-то умер. Как резко он открыл глаза и буквально на последнем дыхании полоснул меня мгновенно отросшими черными когтями. «Ищи» было его последним словом, и с этим словом через рану от когтей в меня полилась Тьма. После этого я не помнил ничего, кроме бесконечной боли, тоски и безудержной ярости. А что сейчас испытывает Ветер? Успею ли я добраться до нее раньше, чем Тьма полностью поглотит ее разум? Сработает ли зелье Мирашан на ней и какими последствиями будет это ей грозить? Ведь я только сейчас, избавившись от Тьмы, понял, насколько тяжелы последствия зелья и почему Люс был так против него. Хромота и выворачивающиеся кости — лишь одни из побочных эффектов. Бесконечный холод в душе намного хуже.
Но был еще один вопрос, преследующий меня уже второй день, — сумею ли я уговорить Тьму вернуться в мое тело? Сумеет ли Ветер простить меня после всего? И будет ли кому прощать меня.
Глава 26. Неожиданности из-за угла
Эйсма Вртраш-ха
Никогда еще я не испытывала столько стыда, как по пути от целительского корпуса к общежитию ведьм. А все потому, что эта вредная гномиха отказалась выпускать меня из палаты, пока я не заберу с собой все цветы. И вот теперь я с тележкой бреду окольными путями через коряги и ухабы, лишь бы никого не встретить по пути. Засмеют ведь — орчанка и с рубитонами. Да еще в тележке. А что делать? В руки они не поместились, а выкинуть жалко. Тем более что я так и не узнала, от кого они. Целитель, который меня осматривал, только смеялся, а гномиха в очередной раз треснула меня ложкой и сказала, чтобы я не брала дурного в голову — это всего лишь трава, а не сырец с золотоносной жилы. Зато теперь я понимала, что Ветер была права. Тот цветок под дверью нашей комнаты, скорее всего, предназначался мне. Но от кого? Хоть бы записку, хоть бы намек оставил. Ладно один цветок. Но полную тележку? Это же сколько денег надо было выкинуть. И все ради меня?
Вопрос, заданный самой себе, стал ведром холодной воды на голову.
А вдруг это ошибка и кто-то перепутал палаты?
Отчаянно хотелось верить, что цветы были все же для меня. Ну и что, что я орчанка? Я ведь еще и наполовину ведьма!
До общежития ведьм мне удалось добраться практически незаметно. А вот дальше встал вопрос — как так же незаметно пробраться в комнату? Идти через центральный холл? Лучше сразу удавиться. Я еще ни разу ни видела его пустым. Даже во время занятий. Притвориться, будто цветы не мне и меня только попросили их отнести? Обзовут посыльным орком. Через окно? Сама я легко заберусь, а как цветы поднять?
Все же не стоило раздумывать, как незаметно пронести цветы, стоя у порога общежития. Двери распахнулись внезапно, как и вылетевшие из них чемоданы. Следом за чемоданами выскочила и их владелица — ненавистная Лайза Станрод.
— Лайза! — окликнула ее Силина Фордо, ее лучшая подруга и соседка по комнате. Насколько я знала, отец девушки находился в прямом подчинении у отца Лайзы. Что ж, это объясняло, почему Силина всегда бегала за Лайзой хвостиком и во всем старалась ей угождать. — Мы не можем так просто уйти.
