— А ты? — спросил ее Люс. — Или напомнить тебе, с чьей подачи были уничтожены все облачные ведьмы?
Шадина сухо рассмеялась:
— Я защищала не только этот мир, но и всю Вселенную. Подумай, что было бы, если бы брат твоего дружка нашел их тогда? Бесконечная сила в руках безумца, ослепленного жаждой разрушения. Что значат жизни каких-то ста облачных ведьм, по сравнению с целым миром и Вселенной?
— Ста ведьм, а за ними двести тринадцать сильнейших магов, а за ними всех, кто погиб от лап тварей в войне с Хадроком, я уже молчу о жертвах последних дней.
— Не тебе судить меня, — зло отрезала Шадина, — не я втайне мечтала о чужой невесте.
Огонь полыхнул в глазах дракона, но он усилием воли потушил его. Слишком хорошо ему был известен норов главы Ковена. Один раз он уже имел глупость поддаться на ее провокацию — столько десятков лет прошло, а он до сих пор последствия разгребает.
— Что ты задумал? — прищурилась Шадина, внимательно глядя на замершего в задумчивости ректора.
— Устал я, Шадина, — вздохнул тот. — Устал. Мир спасен, Маррор и твари нам больше не угрожают, Лиза в безопасности и счастлива, так что я полностью выполнил клятву, данную Лилолет. А больше меня здесь ничего не держит. Думаю, пришло мне время спеть свою последнюю песню дракона. Прощай.
Дракон решительно поднялся и, не оглядываясь на ведьму, покинул свой кабинет.
— Давай-давай, рептилия, — расплылась в довольной улыбке цыганка глядя ему вслед. — Поспеши. Горы Равушар-Дан уже давно ждут тебя. Жаль только, что, прожив столько лет, ты так ничему и не научился. Ты наивно думаешь, что я не знаю, что с последней песней дракон может не только призвать ушедшую душу, но и попросить ее о совместном перерождении, чтобы заново вместе прожить новую жизнь. Я знаю, что ты задумал, Белый дракон. Вот только и я кое-что могу. И пока ты будешь призывать душу Лилолет, я призову совсем другую душу. И мы вместе посмотрим, кого на этот раз выберет она.
Конец
