– Судя по тому, что я слышал, храм, или, как мы говорим, чанди
[2]
был построен примерно в девятом столетии.
– Это же потрясающе, если, конечно, это правда. Синухун видел его своими глазами?
Султан покачал головой.
– Нет, это невозможно. Даже проявление какого-нибудь интереса с моей стороны означало бы, что голландцы либо растащат его, либо позволят растащить грабителям, которые непрерывно здесь рыщут в поисках добычи. Они поймут, что смогут немедленно разбогатеть, если найдут его.
– Голландцы, конечно, должны представлять себе, что будут значить для потомков эти великолепные древние постройки? – гневно спросил герцог.
Султан сделал протестующий жест рукой:
– Наших завоевателей интересует только одно – деньги, которые они могут получить за те продукты, которые создает наш народ, беспрерывно работая за мизерное вознаграждение или вообще бесплатно.
– Этого нельзя терпеть! – воскликнул герцог.
– Мы чувствуем то же самое, – сказал султан. – Но если они не будут работать, они умрут с голоду. Только потому, что они верят, что когда-нибудь, в этой жизни или следующей, их карма станет лучше, они терпят такую жизнь.
Герцога очень тронуло то, как султан говорил об этом. Герцог знал, что для яванцев их религия гораздо важнее материальных благ. Она служила для них источником поистине неиссякаемой надежды.
Буддисты верили, что все духовное богатство, которое дает религия, они смогут взять с собой в свое следующее существование.
Мусульманам их доктрина о принятии слова Аллаха позволяла переносить все, что происходило в данный момент.
Султан объяснил причину, по которой он просил вице-короля Индии помочь ему:
– Ко мне обратился человек, которому я доверяю, – сказал он прямо, – и который понимает всю необходимость сохранять строгую секретность, раз один из чанди обнаружен за несколько миль отсюда в Плаосане.
– И вам сказали, что он уникален? – спросил герцог.
Султан заговорил еще тише, чем раньше:
– Мне известно, что Плаосан построен буддийской принцессой Шайлендрой и ее мужем, царем по имени Ракай Пикатан, индусским правителем Матарама.
Герцог широко раскрыл глаза – исключительно редко храм строили одновременно представители двух религий.
Однако ходили слухи, что в различных местах Явы такие храмы существовали.
– Но если это правда, – сказал он, – то для археологов это будет волнующей сенсацией.
Султан инстинктивно бросил взгляд через плечо:
– Это именно то, чего необходимо избежать любой ценой, – сказал он.
– Но почему?
– Потому что после осквернения Боробудура по всей стране старейшины нашего народа стали протестовать против безразличия голландцев к нашим святыням и начали требовать, чтобы те что-нибудь сделали для их сохранения.
– И вы думаете, что голландцы послушают? – спросил герцог.
Султан сделал жест, который было невозможно передать словами.
– Мы можем только надеяться и молиться, – ответил он. – И в то же время, пока они не поймут, что на них лежит некоторая ответственность, было бы рискованно доводить до их сведения, что существует Плаосан.
– Это можно понять, – согласился герцог. – Я хочу теперь, чтобы ваше высочество сказало мне точно, что вы желали бы, чтобы я сделал.
– Поскольку я не решаюсь довериться никому из своих людей из опасения, они проговорятся – яванцы большие болтуны, – сказал султан с улыбкой, – я хочу, чтобы вы проверили, верно ли то, что я слышал. И чтобы вы постарались убедиться, что еще ничто не разграблено, по крайней мере, пока вы здесь.
– Вы говорите так, словно что-то уже украдено, – резко ответил герцог.
– Причина, по которой эта информация была доведена до моего сведения, – объяснил султан, – в первую очередь заключалась в том, что кто-то – я не думаю, что в данном случае это был голландец – уже унес нечто очень ценное из чанди. И может, конечно, унести кое-что еще.
«Это означает, что там могут таиться ценнейшие сокровища искусства», – с восторгом подумал герцог. Он поймал себя на том, что не просто заинтригован, но что ему не терпится поскорее увидеть все, о чем говорил султан.
– Важнее всего, – продолжал султан, – то, что вы могли бы забрести туда как бы случайно, будто вы бродите в окрестностях Джокьякарты не в поисках храма, но потому что вы иностранец и интересуетесь жизнью народа.
– Лорд Керзон советовал мне, – сказал герцог, – отвечать на все вопросы, что я пишу статью о Яве для журнала «Нейшнл Джеографик». Надеюсь, вам известно, что в Англии и во Франции это очень популярный журнал?
– Да, да, конечно, – ответил султан. – Прекрасная мысль. Полагаю, у вас есть фотоаппарат?
– Есть, – подтвердил герцог.
– Фотоаппарат очень редкая вещь в Джокьякарте, и, конечно, произведет настоящую сенсацию, если вы станете фотографировать людей на улице, играющих детей и, особенно, меня и мой дворец.
– Я сделаю все это, – обещал repцог. – И поскольку вы сами не можете посетить Плаосан, я позабочусь о том, чтобы фотографии, которые я сделаю, были переданы вам тайно.
По выражению глаз султана герцог увидел, что эта идея привела его в восторг.
Герцог очень интересовался фотографией и сделал несколько великолепных снимков Индии. У него был один из первых аппаратов типа «Панорама Кодак», модель, которая появилась только год назад и имела угол съемки 142°. Фотографии получались совершенно потрясающими, и почти не бывало так, чтобы снимок ему не удался.
Султан, который на какой-то момент глубоко задумался, через несколько минут сказал:
– У меня есть еще одна мысль, которая мне самому очень нравится. Это доставило бы мне большую радость…
– Если это только в моих силах, ваше высочество, – ответил герцог.
Султан наклонился вперед и прошептал ему на ухо:
– Я хотел бы, чтобы вы сфотографировали моих наложниц в плавательном бассейне.
Герцог был слишком изумлен, чтобы что-то ответить.
Он знал, что полагалось, чтобы наложница была скрыта от глаз всех мужчин, кроме глаз ее повелителя. С улыбкой он подумал, что из каждого правила есть исключения. Он понял, что султан хотел бы иметь что-то на память о своих любимицах.
– Почту за честь сфотографировать все, что угодно и кого угодно по желанию синухуна, – сказал он.
Можно было не сомневаться, что султан очень доволен.
